Одержимые
Шрифт:
– Мы не знаем, одержима ли она еще, но судя по вашим исследованиям зеркала, это возможно. Сейчас же нам известно, что она сбежала и прихватила кое-что из хранилища, - деловой, холодный тон порадовал учителя.
– Кое-что?
– старик усмехнулся.
– Много чего, но я точно могу сказать, что у нее есть деньги и она может быть где угодно, - молодой мужчины фыркнул, а зеленые глаза зло блеснули. Уж очень он не любил, когда в его отделе творилось демон-знает-что. Взлом, вызов, воровство... И как писать отчет наверх? «У нас украли артефакты, один разбили, а еще один сбежал»? Был бы он собственным подчиненным - съел бы такой отчет после написания. Вместе с рабочим пропуском. Но сейчас не время выпускать наружу недовольство. Старик и так еле дышит. Еще и эта сбежавшая дочь... Он ведь не сегодня, так завтра умрет и больше всего на свете хочет увидеть свою девочку. И именно ему, лучшему ученику, придется носиться
– Я ее найду. Тихо и без ведома отдела. По бумагам артефакт просто разбили. Никакой второй половины в виде девушки в отчетах не будет, - пообещал мужчина.
– Позаботься о ней, я тебя очень прошу!
– старик был рад. Светлый мир, какой же счастливый вид был у него. Улыбка на мгновение забрала все грустные морщинки у глаз, горькую складку у рта, а острый взгляд стал теплым... Такой взгляд однажды заставил сломанного мальчишку поверить незнакомому, но сильному волшебнику.
– Постараюсь, хотя и найти ее без портрета будет очень сложно. Но не невозможно.
– Все-таки поспешил наш Закери объявить девочку пособницей демонов темного мира и сжечь все портреты отступницы. Жест красивый, но совершенно глупый и недальновидный. А уж тем более глупо было ожидать, что я отдам все изображения дочери. Дурак. Думал, что я всегда следую правилам. Запомни, мальчик, какими бы не были законы, последнее слово всегда за сердцем, - портрет своей дочери, старик действительно хранил у сердца. Глубоко в груди. Пара слов и между ребер проступил порез, пока еще тонкий, но из него и виднелся кончик плотного листа желтой бумаги.
– Помоги мне, - на губах уже появилась кровь. Времени не осталось. Лишь взглянуть друг-другу в глаза. Одни теплые, карие, словно крепкий чай, глаза лучшего учителя. Другие зеленые, яркие, словно у кота, глаза лучшего ученика. Зачем им слова прощания? Они и так знают, какое место занимали в сердцах все эти годы... Названый сын и названный отец.
– Прощай, - тонкий лист вырывается из груди с последним вздохом старика, а на широкой ладони мужчины остался еще теплый, чуть окрашенный кровью, портрет молоденькой девочки с подписью «Эллисон».
Глава 2
Высоких и низких, далеких и близких
Далеких и близких иллюзий не строй
И лоб свой напудри
В театре абсурда
В театре абсурда ты - главный герой
Пикник «Театр абсурда»
Открывать глаза не хотелось, даже не смотря на четкие рефлексы «проснулась - вставай и нечего разлеживаться!», привитые мамой еще в детстве. Исключения были только в случае болезни. Сейчас очень хотелось быть именно сильно простуженной и больной, по меньшей мере, ангиной. И чтобы мама рядом. Чтобы отец приходил рано с работы и пил со мной на пару ненавистный лечебный чай, заговаривая мне зубы байками из будней отдела тайных знаний. Только всего этого не будет. Потому что прошло сто шестнадцать лет, и моя мама умерла три года назад. Отец сейчас болеет и почти не выходит из дому. Все эти годы я стояла в стазисе напротив зеркала, в котором жила моя сестра. Она действительно жила и, пока я спала, подготовила меня к жизни. Наша связь не разорвалась и все то, что она мне рассказывала, читала, показывала, откладывалось где-то в глубины сознания. А теперь, после трехдневного сна, я все вспомнила. Почему сестра жила? Откуда чтение и рассказы? Зазеркалье-то тоже мир, вот чего не учел Закери. А еще он поставил зеркало к стене, и в нем отражалась не только я, но и вся комната с артефактами, запрещенными книгами и выходом в коридор. Все это Нора с удовольствием исследовала и, что главное, нашла способ побывать в своем мире с помощью того самого артефакта, который перенес меня к домику.
А еще иногда приходил отец. Ненадолго и тайно. Пытался узнать, как нас вытащить, но все упиралось в хрупкость стекла и связи. Рискнуть нашими жизнями он так и не решился и Нора была ему за это благодарна. Не будь она перед зеркалом, когда его разбили, и не потянись по нашей связи снова в мое тело, обе сошли бы с ума. Хотя, кто знает теперь, что было бы? Даже отец боялся узнать точные ответы.
Его, кстати, сняли с должности начальника, и он просто ушел из отдела. Лет пять руководил Закери. За это время он успел натворить
В конце концов, работникам отдела это надоело и они устроили не то чтобы бунт, но небольшой несчастный случай. Отец всегда учил подчиненных действовать как можно тише и незаметней. Лишняя слава и известность не для их работы, потому как некоторые служебные тайны становятся известны вместе с деяниями отдела. Да и не для славы они трудятся. Вот и в этот раз сотрудники отдела из технического подразделения тихо организовали несчастный случай на допросе. Чуть ослабили ремни на руке одержимого демоном, и тот полоснул длинными когтями по горлу начальника отдела тайных знаний, так любившего лично вести допрос, а иногда и проводить пытки. Ну, кто же ему виноват, что он пошел в пыточную один? Кто же знал, что захлопнет за собой двери камеры, не имея ключа от новенького замка? Кто же знал, что одержимый не успокоится небольшим порезом на тонкой дряблой шее и успеет отобрать палочку у шокированного волшебника? Кто вообще мог предположить, что работники на утренней проверке заключенных найдут в камере останки, которые удастся опознать только через три дня при помощи ритуала призыва души к телу, который проведут, когда будет найдено сердце и материала наконец-то будет достаточно?
Все только облегченно вздохнули, но отец так и не вернулся в отдел. Репутацию ему все же испортили, хотя до сих пор он записан в штате, как главный консультант по вопросам тайных знаний. Начальником стал один из давних и талантливых учеников отца. А пару лет назад еще один его воспитанник, слишком молодой, чтобы занимать высокую должность, фактически руководит отделом, как временно исполняющий обязанности. За время, пока меня не было, отец воспитал многих своих учеников, как детей. Замена мне? Может быть, но пусть я и ревную, а все же приятно, что кто-то тоже получил частичку тепла и любви. По-другому отец не мог учить, да и в воспитанники разбалованных аристократов не брал, скорее подбирал брошенных котят, которым лечил душу и тело, делал опасными хищниками под маской домашних питомцев.
Теперь я не знаю, что делать... Хочу увидеть отца, но появляться рядом с домом очень рискованно. Папа меня примет и будет рад видеть, в этом сомнений нет. Но дом-то под охраной отдела тайных знаний! Небольшой, но охраной. Будет ли отдел разбираться в делах давно минувших дней или просто убьют меня на месте за одно только сияние одержимой, которое все еще не рассеялось? Да и есть ли еще сейчас хорошие экзорцисты, способные его увидеть? Вряд ли их поставят возле дома отца. Интересно, а помнят ли они вообще о комнате с артефактами и обо мне? Последние лет двадцать ко мне никто не приходил. Хотелось бы верить, что нигде не осталось описания меня и зеркала, потому что я все же попытаюсь забраться в свой собственный дом и увидеть отца. А потом уже будем с ним вместе думать о том, как достать одержимого из университета магии.
Открыть глаза все же пришлось. Яркого солнца не было, за окном лил дождь. Летний, но довольно прохладный, судя по тому, как холодно было моей пятке без одеяла. Это даже хорошо - можно спокойно надевать плащ с глубоким капюшоном. Магию применять не хотелось, в доме наверняка навешано много больше следящий заклинаний, чем я увижу или знаю. Зачем рисковать попасться на маскировке? За столько лет слуги из простых людей умерли и на их месте уже те, кто не помнит хозяйской дочери. Так что можно прикинуться торговкой редкими книгами. Сами фолианты взять из этого домика, отец сюда много чего притащил, читать на природе. Все, хватит разлеживаться, я хочу увидеть свой дом и папу!