Одесса-мама книга 2
Шрифт:
Но нет таких высот, которые не покорят ментовские упрямство и натиск, помноженные на желание найти преступника, протоптать дорожку к Папе, ну и заодно — немного заработать для семьи. Гонорар нам точно будет не лишним.
Чтобы история выглядела поинтересней, разбавил её несколькими забавными ситуациями из жизни, само собой не доводя их до фарса. Комедии в планах у меня не было.
После не менее сытного и вкусного обеда немного погулял с Настей по Одессе, радуясь скорому приходу лета. Всё-таки красивый город,
Первый драфт (на человеческом языке — вариант) сценария был готов уже к вечеру, а утром, доложившись непосредственному начальнику Кабанову, что товарищ Барышев отправил меня поднимать с колен отечественный кинопром и вообще всячески содействовать культуре, поехал показывать результаты труда Якову Абрамовичу.
Чтобы не упасть ему как снег на голову, предварительно предупредил его по телефону.
— Так быстро? — изумился он.
— Ну, а чего кота мучать! Так как — могу к вам приехать?
— Конечно-конечно, Григорий Олегович! Буду вас ждать, — довольно тепло отозвался Корн. — Заодно познакомлю вас с одним очень хорошим человеком. Уверен, вы найдёте общий язык.
Когда я приехал, в кабинете директора киностудии уже находился интеллигентный мужчина средних лет с густыми чёрными бровями и гладкой, выбритой до блеска, головой.
— Борис Лоренцо! — представился он.
Одет он был в слегка мешковатый костюм: то ли с чужих плеч, то ли товарищ Лоренцо порядком исхудал. Горло сдавил тугой узел галстука.
В сравнении с ним я смотрелся крестьянином от сохи, пусть на мне тоже были пиджак и брюки, но я никогда не умел их носить с дворянским лоском, а уж галстуки ненавидел всеми фибрами души.
— Борис — театральный деятель и сценарист, — с гордостью произнёс Корн. — Наш первый фильм «Шведская спичка» был снят по его сценарию.
— Ну, скорее по рассказу Антона Павловича… — поиграл в скромность товарищ Лоренцо.
— А ещё Борис Яковлевич режиссировал некоторые сцены в картине, так что он может оценить ваш труд глазами и сценариста и режиссёра. Покажите ему, пожалуйста, что вы написали…
Особого энтузиазма по отношению ко мне со стороны товарища Лоренцо не наблюдалось по вполне понятным причинам. Я для него был никто, какой-то мент, у которого вдруг взыграли творческие амбиции, почти гарантировано — графоман. Тратить на такого драгоценное время жалко, но приходится подчиняться, раз уж начальство приказало.
Поскольку особо фундаментальным мой труд не выглядел: два десятка страниц убористого и не особо разборчивого почерка (была мысль отдать девчонкам машинистам, чтобы те перепечатали, но потом я её отбросил), Корн предложил устроить читку прямо сейчас у него в кабинете.
— Заодно и послушаю, — улыбнулся он. — Чайку?
Лоренцо кивнул, и я, хоть и был сыт, согласился за компанию. Как известно, совместный приём пищи объединяет. Может, профессиональный сценарист сменит гнев на милость и не станет относиться к моим литературным экспериментам предвзято…
Увы, даже после того, как Борис Яковлевич изволил выкушать крепкого чайку с дюжиной сушек, его взгляд по прежнему оставался хмурым и не предвещал ничего хорошего.
Он взял первый лист так, словно боялся испачкаться, ненадолго вчитался, а потом спросил:
— Что это?
— «Библия персонажей», — произнёс я, но тут же мысленно стукнул себя по голове: мало того, что сам термин ещё не входу, так и само слово «библия» могла вызвать у моих собеседников нездоровые мысли. — То есть, краткое описание действующий персонажей: «фио», возраст, характер, биография…
— Зачем? — удивлённо поднял брови Лоренцо.
— Мне показалось, так будет удобней… Сразу понятно, кто герой и что он собой представляет.
— А в сценарии вы, значит, это прописать не смогли? И вообще — откуда вам в голову взбрела такая мысль?
— Я читал несколько пьес… Мольера… Так там в начале каждой указаны все персонажи… — выкрутился я.
— Мольера?! — Лоренцо не поверил своим ушам.
Ну откуда ему было знать, что в детстве у меня на самом деле одной из любимых книг было собрание пьес Мольера — пухлый том в зелёной обложке. Не знаю,как и чем, но этот драматург меня зацепил.
— Мольера, — кивнул я.
— И какие пьесы вам понравились?
— «Мещанин во дворянстве», «Мизантроп»… — вспомнив, что Лоренцо писал сценарий по чеховскому рассказу, я добавил:
— Ещё Чехов «Дядя Ваня», «Три сестры».
Взгляд Лоренцо показал, что мне удалось слегка набрать очков… Посмотрим, что будет дальше.
— Неплохо, неплохо… Вы позволите, если я начну зачитывать вслух? — спросил он.
— Да-да, конечно… Если какое-то слово будет непонятно — спрашивайте. Почерк у меня… не очень…
— Нормально! Я читаю всё, даже рецепты, — пошутил сценарист.
Перевернув пару страниц, он снова замер.
— Странно… А почему вы так странно оформляете текст… Нумерация сцен — это понятно, где-то даже удобно, а «ИНТ» — это что?
— Интерьер… Ну, то есть сьёмки проходят в павильоне…
— То есть «НАТ» — это натура, я вас правильно понял?
— Так и есть.
— Хм… занятно… «Сыщик Знаменский подходит к эксперту Кибрит…», — внезапно он прервал чтение в слух и уставился на лист бумаги так, словно увидел нечто сокровенное, через несколько страниц лихорадочно перевернул его и стал пялиться в следующий, затем так же быстро перешёл к третьему листу…
Корн слегка кашлянул, привлекая к себе внимание, но Борис Яковлевич проигнорировал его. Директор укоризненно покачал головой.