Одесская школа
Шрифт:
Помню, много лет спустя, мне снился сон…
Первый сон Евы Альбертовны. Мне снилось, что справа и слева на меня буквально надвигаются стены и мне, чтобы сохранить себя, надо упереться руками и раздвигать эти стены. Я во сне буквально ощущала и это давление, и своё усилие, и необходимость сопротивления. Я даже хорошо запомнила цвет и фактуру этих стен, старую бледно-розовую краску на
Думаете, я любила школу? Вовсе нет. По крайней мере, мне долго казалось, что нет. Так случилось, что спустя 15 лет после окончания школы, я жила в соседнем с ней доме и окна комнаты выходили прямо на школьный двор. «Наверное, подобные чувства испытывает бывший заключенный, который «отмотал» десять лет, а теперь вынужден постоянно любоваться видом своей тюрьмы» – думала я. Гипербола? Да. Шутка? Отчасти.
Правда заключалась в том, что, особенно в самом начале, тяжко было моему интравертному и свободолюбивому нраву ограничивать себя школьными правилами и подчиняться порядку. Я любила учиться, читать, искать и находить ответы, но только на те вопросы, которые интересовали в данный момент лично меня, а не вот это вот всё: «построились», «выпрямись», «руки перед собой», «иди к доске»…
Первые страхи
Отчасти причина может быть в том, что я была очень домашним ребёнком. Только однажды меня сдали в детский сад, и то неудачно: через пару дней забыли вечером забрать домой. Мои молодые родители думали, что бабушка заберёт меня из садика, а бабушка, бедняга, то ли не поняла, то ли забыла, и уж готовилась ко сну, когда выяснилось, что ребёночка-то нигде нет!
Детский сад находился очень далеко от дома, на Слободке. Что я могла подумать?
– Вот завезли и бросили!
Наверное, я плакала, не помню, но обычно, слёзы были моей первой реакцией в стрессовой ситуации: «беги – либо физически, либо внутрь себя, в этот хаос эмоций, переживи их все, а когда освободишься от них – спокойно рассудишь, как быть». Обычно такой был план.
Какая-то женщина была очень добра ко мне, беспокоилась, не жарко ли мне и налила молочка: «попей». Вообще, я была такой пухленькой светловолосой девочкой с ямочкой на щёчке, и все говорили: «Какая хорошая девочка! Скушай конфетку». А тут на тебе: мало, что в детсад сдали, так ещё и бросили, как котёнка. Налили брошенному котёнку молочка…
Трагедия, конечно.
А потом всё очень здорово закончилось. Мне было годика четыре, но я хорошо помню этот момент: сижу я одна за столом, пью это молоко, и вдруг!!! Вдруг за окном – родные голоса, они зовут меня! Меня не бросили! Я – к окну, а под окном – и мама, и папа, и бабушка! Хэппи-энд натуральный.
Хэппи-энд хэппи-эндом, но негативный-то опыт получен. Пусть тебе и четыре года, но ты же сделала вывод, что даже самые близкие люди могут бросить тебя, исчезнуть из твоей жизни, и фиг знает, вернутся ли. А ты даже дороги домой не знаешь. И вообще уже ночь.
После этого случая я довольно быстро приобрела в детском саду кучу психосоматических хронических и была забрана домой под попечительство бабули. В 5 лет я научилась читать, и со мной вовсе хлопот не было: ребёнок вечно был занят какой-нибудь книжкой, сидит в уголке, никого не трогает, культивирует свою интровертность. А тут – школа…
В первый раз в первый класс
Во-первых – форма. От одного слова «форма» мне становится не по себе: в принципе не люблю одинаковой и обязательной одежды. И я не могу понять, почему многие по сей день считают советскую школьную форму «самой красивой». Как темно-коричневое платье на ребёнке может быть «самым красивым»? Тем более, что вкупе с белым воротничком и фартуком это – ни что иное, как форма горничной в барском доме. У той ещё – белый фартушек, а у тебя он только по большим праздникам. Большую часть времени приходилось носить черный фартук поверх темно-коричневого платьица. Это девуле в семь лет-то. Красота, ничего не скажешь!
В семь лет я про горничных ещё не думала, меня угнетала сама необходимость надевать какую-то форму. Пусть только внешне, но быть как все… В школе были запрещены даже любые сережки. Девочки подворачивали их камнем за мочку уха, чтобы не были видны.
А вот белые банты – это обязательно на первое сентября!
– Посмотри, какая ты красивая! Держи букет, отдашь учительнице.
– Иди на линейку, стой ровно, слушай!
– Иди строем, иди в ногу!
– Иди в класс, садись, где скажут!
– Сложи руки на парте, сиди ровно и не двигайся!!!
Капец!
И вообще, пойти в Одессе «дитю» в школу 1 сентября – это не то, что отправиться на обучение где-нибудь в средней полосе России. В Одессе в это время бархатный сезон: изнуряющая жара спала, солнышко ласковое светит, водичка в море тёплая – зовёт. Хочется гулять, а тебе – «астры в зубы и марш в школу». Ладно бы дождь шёл – не так обидно было бы.
Короче, первое время в школе я, преимущественно, провела под партой: делала вид, что ручку уронила, и, надеясь, что никто не заметит, читала под партой какую-нибудь книжку. Нашей первой учительнице пришлось немало потрудиться, чтобы заинтересовать и расположить к себе не только меня, но и ещё 30 семилетних индивидуумов, не привыкших к режимным ограничениям.
Не знаю как ей с нами, но нам очень повезло с первой учительницей. Она выманила меня из-под парты разными интересностями. Её звали…
Софья Рафаиловна
Ну не знаю, возможно, я читала книжки под партой потому, что мне было скучно. Уровень подготовки у ребят очень разнился. Кого-то надо было с нуля учить и читать, и писать, а мне – только чтение на скорость сдать иногда, да похвалу послушать. Хвалили за успехи, а за неуспехи – тоже хвалили, только потом уточняли что неверно.
Ещё у учительницы был штампик в виде звёздочки и красные чернила. Получил пятёрку – тебе звёздочка прямо на обложку тетрадки. Дома родителям хвастаешься – сразу видно, какой ты герой, разделался с трудной наукой.
Штампик «красная звёздочка» был на удивление мощным стимулом! Долго еще до меня не доходила вся глубина ассоциативной связи, даже, скорее, преемственности этих красных звёздочек на тетрадках и звёздочек на боевых машинах за уничтожение врага.
Уже к третьему классу Софья Рафаиловна предложила нам завести маленькие блокнотики, и мы стали записывать в них то, что не входило в школьную программу. Наша учительница хотела, чтобы мы были культурными людьми. Когда было свободное время, мы записывали в блокнотики – не поверите – древнегреческие крылатые выражения, а Софья Рафаиловна объясняла смысл фразеологизма и рассказывала истории из древнегреческой мифологии.