Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599
Шрифт:
Денверс пишет, что «эти идеи витали в воздухе, но о них даже не заикались» вплоть до середины ноября, когда состоялась встреча, на которой присутствовал он сам, его брат Генри Денверс, лорд Саутгемптон и лорд Маунтджой. Друзья Эссекса решили: если впереди Тауэр, лучше всего «помочь Эссексу бежать». Саутгемптону удалось передать Эссексу записку: он и Генри Денверс готовы последовать за ним в ссылку. Денверс заверил: даже если ему придется остаться в Лондоне, он «продаст все, что у него есть, до последней рубашки», лишь бы помочь Эссексу уехать заграницу. Но Эссекс категорически отказался: «…коли у них нет другого решения, кроме как заставить его бежать, то он скорее подвергнется смертельной опасности, чем станет изгнанником». Позднее, Саутгемптон иначе вспоминал об этом, утверждая, что «буквально за три часа до начала» решительно высказался против и тем самым дал делу обратный ход.
Даже самые преданные сторонники Эссекса считали, что события
С политической точки зрения осень 1599-го выдалась не менее напряженной, чем лето, когда над городом висела угроза Невидимой армады. Эссекс лишился расположения королевы, судьба его висела на волоске; и все же, о каких «странностях» шла речь — неужели Эссекс хотел привлечь на свою сторону короля Шотландии? В шекспировских пьесах отразилась атмосфера политической нестабильности той осени — на улицах и на стенах дворца расклеивали пасквили, по городу распускали слухи, перехватывали письма, слежка и цензура процветали. Если верить Фрэнсису Бэкону, политические пасквили добрались и до театра: «В это время на улицах Лондона и в театрах распространяли крамольные заявления, священники вели смелые бунтарские беседы; многие верные и усердные советники и другие подданные Ее Величества были обременены непосильными налогами; вину за тяжелое положение дел в Ирландии приписывали чему угодно, только не бездействию Эссекса, его истинного виновника».
Другие, например Фулк Гревилл, были убеждены, что слухи распространяли не сторонники Эссекса, а его враги — желая еще больше опорочить графа, они действовали как настоящие макиавеллисты: «Его враги набрались дерзости и стали заграницей распространять от его имени листовки против Тайного совета и королевы; они также распространяли тексты, порочащие друзей Эссекса, явно невиновных». Они же распространяли и коварные слухи о безграничной власти Эссекса и его невероятных амбициях. Юристы с особым пристрастием зачитывали вслух личные письма графа, всякий раз подтверждая, что каждое слово Эссекса говорит против него. «Кто ответил за то, что в конце декабря все стены дворца были расписаны мерзостями о Роберте Сесиле?», недоумевал Роланд Уайт.
Чем ближе к концу года, тем безутешнее становились сторонники Эссекса. Так как Эссекс отказался бежать, оставалось разыграть последнюю карту — союз с Шотландией. Летом друг Эссекса лорд Маунтджой отправил Генри Ли к шотландскому королю — заверить его в том, что, несмотря на все слухи, Эссекс не претендует на английский престол и считает короля Якова единственным законным наследником. Незадолго до Рождества (позднее это подтвердил секретарь Эссекса Генри Кафф), созрел новый план. После того, как королева назначила Маунтджоя в Ирландию наместником, он снова отправил в Шотландию Генри Ли, на сей раз с таким посланием: если король Шотландии «вступит с нами в союз, милорд Маунтджой готов покинуть Ирландию и со своими сторонниками и армией, насчитывающей около пяти тысяч солдат, присоединиться к предприятию; вместе с войском, которое соберет граф Эссекс, нам хватит сил для осуществления задуманного». Таким образом Эссекс восстановит свое доброе имя, сокрушив соперников при дворе, а английский трон перейдет к королю Якову. Саутгемптон также сообщил Якову, что согласен участвовать.
Многие друзья Эссекса полагали, что Якову не терпится заявить свои права на английский престол. Однако сэр Чарльз Денверс очень сомневался (как ясно из его последующего признания) в том, намерен ли король Шотландии вторгнуться в Англию и одобрит ли он это предложение. Вероятно, Елизавету и Сесила преследовали в ту пору страшные кошмары: чужеземная армия приближается к границам Англии, в английской армии, высадившейся в Уэльсе, полыхает мятеж, а в Лондоне растет недовольство. К тому времени, как Ли вернулся из Шотландии (за его передвижениями в Шотландии тщательно следили), Маунтджой уже отплыл в Ирландию. Хотя Ли арестовали и отправили в тюрьму Гейтхаус в Вестминстере, Эссекс все еще не терял надежды и даже послал Саутгемптона к Маунтджою в Ирландию с просьбой «вернуть армию, отправленную в Уэльс», чтобы «осуществить задуманное ранее». По словам Саутгемптона, Денверс был убежден: войска, которое Маунтджой приведет из Ирландии, будет
К тому моменту как заговор был раскрыт, о нем кроме горстки конспираторов практически никто не знал. Поэтому неудавшийся переворот в «Гамлете», а также упоминание короля соседнего государства и его армии под командованием Фортинбраса, предъявляющего права на датский престол в конце пьесы, — всего лишь совпадение. Однако подобные идеи носились в воздухе, и заговоры возникали не раз. «Гамлет», написанный в это время, пропитан изменчивым духом перемен. Драматург постоянно держит публику в напряжении — зритель погружается в столь знакомую ему жутковатую атмосферу. В «Гамлете» Шекспир верен своему слову: «назначение лицедейства» — показать «всякому веку и сословию — его подобие и отпечаток» (III, 2). Вполне возможно, что в своем взволнованном письме Роберту Сидни осенью 1599-го Роланд Уайт, говоря о теперешних временах, словно вспоминает двор Клавдия: «за нами подсматривают со всех сторон, и потому да будут счастливы и благословенны те, кто живут вдали от нас». «Да поможет мне Господь», пишет Уайт, «ибо настали опасные времена».
Глава 14
Эссе и монологи
Сюжет «Гамлета», пожалуй, как никакой другой у Шекспира, совершенно не оригинален. Источником шекспировского текста послужила трагедия мести 1580-х годов с одноименным названием (до наших дней она не дошла), которая к тому моменту, как Шекспир начал свой творческий путь, всем уже давно приелась. В 1589 году Томас Нэш, сочиняя инвективу против театра, объектом для своих нападок выбрал «Гамлета»: «Читая ночью, при свече, английского Сенеку, вы найдете у него немало удачных фраз <…> а если возьметесь за чтение ясным морозным утром, вам встретится у него целая россыпь по-гамлетовски трагических монологов». Под английским Сенекой Нэш имеет в виду Томаса Кида, автора таких пьес, как «Испанская трагедия» (невероятно популярная в те годы!) и, вероятнее всего, «Гамлета».
Когда Шекспир переехал в Лондон, «Гамлет» все еще шел на сцене. У Шекспира было время хорошо изучить эту пьесу, так как в середине 1590-х она по-прежнему значилась в репертуаре новой труппы, с которой он сотрудничал, — Слуги лорда-камергера. Вероятнее всего, Шекспир, Бербедж и Кемп были заняты в спектакле девятого июня 1594 года — именно в тот день на сцене театра Ньюингтон Баттс, расположенного примерно в двух километрах южнее Лондонского моста, Слуги лорда-камергера давали «Гамлета»; это помещение труппа тогда делила со своими конкурентами, Слугами лорда-адмирала. Судя по сохранившимся финансовым документам, пьеса уже порядком устарела — билеты на «Гамлета» раскупали намного хуже, чем раньше; зритель явно предпочитал смотреть другие трагедии мести на старинные сюжеты, например, «Тита Андроника» Шекспира или «Мальтийского еврея» Марло. Когда труппа лорда-камергера перебралась в Театр, пьеса осталась в репертуаре. К этому времени леденящий кровь монолог Призрака, призывающего к отмщению, уже стал притчей во языцех. В своем сочинении «Несчастия ума» Томас Лодж упоминает «бледный призрак, который жалобно кричал на театре, подобно торговке устрицами: „Гамлет, отомсти!“»[18]
Основные черты сюжета начали формироваться еще в XII веке, когда Саксон Грамматик написал сагу об Амлете, датском мстителе (опубликована на латыни в 1514 году). Тем, кто знаком с шекспировской пьесой, сага не откроет ничего нового. Отец Амлета, король Дании, разгромивший в поединке норвежского короля, умирает от рук предателя, своего же брата, Фенгона. После смерти мужа мать Амлета выходит замуж за Фенгона. Принц Амлет хочет отомстить за отца, но вынужден скрывать свои намерения, притворяясь сумасшедшим, — только так он отвратит от себя подозрения. Чтобы разузнать о планах пасынка, дядя подсылает к Амлету юную красавицу. Затем, разговаривая с матерью в ее покоях, Амлет убивает королевского советника, следящего за ним. Тогда Фенгон отправляет Амлета в Британию в сопровождении двух вассалов — они везут приказ о его казни, начертанный на деревянной табличке, но Амлет, обыскав их карманы, перехватывает послание и, соскоблив написанное, вместо своего вписывает их имена. Затем он возвращается в Данию, мстит дяде за смерть отца и становится королем. Амлет действует согласно кодексу чести и мщения. Герой выходит победителем благодаря своему терпению и хитрости; он действует решительно и сообразно ситуации.