Один из… Дилогия
Шрифт:
Дорман понял, что сильно вымотался, и отступив в дальние ряды, забрался на полупустую боковую трибуну, чтобы присесть и немного перевести дух. Давно он не испытывал такого стресса и переживаний, и это с его-то жизненным опытом! Что же чувствуют простые зрители?! Он по-настоящему, искренне переживал за этих парней из десанта, в основном из России и Белоруссии, которым предстояло с двух основных направлений нанести сходящиеся удары, отрезающие группировку Кемаля от равнины. Может быть, в нем говорила симпатия к христианам, более близким к европейской культуре? С другой стороны, среди десантников были и татары, и чеченцы, и многие другие, кого не упрекнешь в нелюбви к исламу…
Зрители попытались изменить время
И тогда перешли к рассмотрению последнего сценария — фактически, генерального сражения той войны, развернувшемуся на равнине Карс. Мог ли Кемаль изменить ее исход? разумеется, мог, но только спешно отступив, причем не дожидаясь прибытия основных сил русских. Но разве могли воины Аллаха пойти на такое? С мотивацией и дисциплиной у них все еще было в порядке, техника была исправна, горючего и боеприпасов вполне хватало. И битва все-таки произошла, и итог был для турок довольно плачевным.
Перед началом наступления Дальняя авиация и Черноморский флот, истратив две с половиной сотни крылатых ракет, за пять часов прекратили всякое шевеление на турецких аэродромах. На Инджирлык решили не скупиться и истратили несколько «Искандеров». Без поддержки с воздуха армии вторжения быстро поплохело, особенно когда в дело вступила русская фронтовая авиация. Из средств ПВО работали только ПЗРК и комплексы непосредственного прикрытия поля боя, остальное безнадежно утонуло в помехах. Русские «давили» всеми силами со своей стороны, а заокеанские «доброжелатели» с турецкой, устроив во всей округе радиоэлектронный апокалипсис. Перебои со связью и электропитанием отмечались даже в тысячах километров от места действия, но вялые протесты утонули в грохоте взрывов.
Кемаль постарался извлечь из этой катастрофической ситуации максимум возможного, но было уже поздно. Поняв, что остановить рассекающий удар не удалось, он оттянул войска не к югу, а к северу, к горам Армении, где у него было больше шансов продержаться и где действие русской авиации было все еще затруднено. Но это уже была агония, и выиграв немного времени, турецкий командующий потерял всякую возможность выйти из схватки, сохранив остатки армии. Последний месяц он с огрызками своей единственной оставшейся бригады яростно удерживал юго-восточные пригороды Еревана, пока не нашел свою смерть в густо засеянном ОДАБами парке Джрвеж…
Дорман снова изучающе всмотрелся в карту. Красные стрелки направлений ударов против синих дуг позиций обороняющихся. Контр-удар Седьмого корпуса к озеру Чилдыр был прекрасно задуман и почти застал русских врасплох, но те быстро сориентировались и пустили в действие одну из своих домашних заготовок — отвлекающий удар по тылам в районе Хамур. Пожалуй, этот эпизод был единственной возможностью для турок хоть как-то зацепиться за свои рассыпающиеся позиции, когда из сплошной белесой стены поставленной дымовой завесы вынырнули приземистые силуэты русских танков. Несколько машин было подбито, но и только. Все, конец игры.
Тщетно зрители и гости спорили, освещая друг друга гирляндами желтых и красных огней, стараясь нащупать для турецкого командующего путь из западни. Выхода не было, что раз за разом подтверждала бездушная программа. Политические последствия тоже были интересными, визга в «цивилизованном мире» было много, но помогать избиваемым туркам желающих не нашлось. По традиции, присылали лишь гуманитарную помощь, которая очень кстати пришлась для бегущих подальше на Запад миллионов беженцев.
Победители наскоро провели суд над несколькими недорезанными турецкими вояками, непонятно как
Дорман решил, что с него довольно и пора отступить. Он осторожно ретировался за кулисы, где вновь вытащил на свет свой бейджик с буквами ABC, который, словно шапка-невидимка, заставлял охранников попросту не замечать его. Раздались фанфары, передача закончилась, на удивление притихшие зрители потянулись к выходу.
Адмирал устало присел в одно из непонятно зачем установленных кресел в техническом секторе студии, чтобы успокоиться и обдумать информацию, полученную им еще до начала передачи. Еще сегодня утром у него было полно идей, как можно все улучшить. Но, побывав на передаче, он даже не мог припомнить все эти «гениальные» идеи… Пожалуй, здесь все организовано близко к идеалу. Дорману хотелось узнать, кто смог все это придумать на уровне концепта. Предвидеть все заранее… Ему удалось переговорить с режиссером-постановщиком, а также с несколькими исполнителями пониже рангом. Все они, хоть это и задевало их профессиональную гордость, признавались, что никто из «креативных» телевизионщиков до такого не додумался. Этот проект телеканалу приподнесли практически в подарок.
А потом кто-то упомянул такую солидную организацию, как Научный Совет по изучению исторического наследия. Академия Наук и раньше была в списке «подозреваемых», но вот название Совета прозвучало впервые. Еще более интересным было то, что этот Совет и организован-то был совсем недавно, пару месяцев назад! Эта информация была среди вводных, переданных послом Фаррелом и теперь требовалось все проверить.
Пикантности добавлял тот факт, что Советы такого уровня были по сути подконтрольны Президенту и его администрации, а вовсе не Президиуму Академии. Что же, гипотезу о том, что проект спущен с самого «верха», можно принять как почти доказанную. Разумеется, это всего лишь первый шаг. Нужно постараться узнать больше, задействовать агентуру. Адмирал был уверен, что в Президиуме найдется хоть один «сочувствующий», который хоть что-то знает и Фаррел сможет через своих агентов вытянуть из них нужную информацию. По крайней мере теперь стало более понятно, в каком направлении искать. Может быть, это действительно личная инициатива Орлова? Политики такого уровня — люди практичные, просто так ничего не делают…
Дорман не обращал внимание на рабочих сцены, снующих туда-сюда, виртуозно развинчивающие ажурные конструкции трибун и декораций. Особенно на одного из них, детину огромного роста, ни разу не посмотревшего в его сторону. Мало ли персонала бродит вокруг. Однако, это была лишь личина, маскировка, и детина этот был совсем не тем, кем казался. Адмирал Дорман был одним из тех, за кем он следил с самого появления в студии, записывая все его разговоры и делая собственные выводы. Не желая ждать, пока «пропавшего» Ивана Родина найдет кто-нибудь другой, Вэй Тьяо решил начать собственное расследование…
Мыс Канаверал, 29 января 1958 года
Яркая звезда в небе и далекий гул — очередной «Тор», четвертый подряд, благополучно доставил макет боеголовки в лежащую почти в двух с половиной тысячах километров от старта точку Атлантики. Напряжение в комнате управления заметно спало, и Джек Бромберг,[15] менеджер проекта «Тор», с облегчением затянул потуже ослабленную в нервном ожидании петлю галстука. Похоже, эта штучка все-таки будет летать не через раз, а как положено.