Один из них
Шрифт:
Мне пришло в голову, что узоры эти могут быть письменами. Я приблизился, пытаясь хотя бы определить язык, на котором они могли быть написаны. Может, разгадка находится внутри? Я подергал язычок, непонятно как державший крышку шкатулки наглухо запечатанной, однако, усилиям моим он не поддался. Я попытался еще раз, нажав, как следует.
– Немедленно перестаньте!
– послышался резкий голос графа. Вячеслав Соломонович с усилием поднялся со стула.
– Вы соображаете, что творите?
Я обернулся, непонимающе глядя на графа.
– Отойдите от нее! и не дотрагивайтесь более. Вы понятия не имеете о том, что перед вами. Я знаю...
– при этих словах граф снова побледнел, но взял себя в руки и уже обычным голосом продолжил: - Потому и предупреждаю вас. Окажите любезность, принесите из швейцарской мой чемодан.
– увезем эту находку ко мне, от греха подальше.
Я принес чемодан. Моим соседям по дому не терпелось вызнать, докопались ли мы до причины аномалии и, если так оно и есть, в чем эта причина заключается. Однако, в ответ на все расспросы я принялся бормотать какую-то чепуху о радиационной опасности, исходившей от обнаруженного нами в стене контейнера, который удалось благополучно извлечь, и теперь осталось только доставить в службу радиационного контроля. Нелепая история эта, ничего толком не объяснив, лишь подстегнула воображение. Лев Игоревич тут же пожелал сбегать за дозиметром, промерить остаточный уровень радиации, а заодно и помочь довести опасную находку. Мне с большим трудом удалось удержать бухгалтера в состоянии бездеятельности, невыносимой для его натуры. Едва закрыв дверь швейцарской, я пулей взлетел по лестнице.
К моему приходу шкатулка была аккуратно завернута в газету, а картина Беклина вернулась на прежнее место. О случившемся напоминало лишь кирпичное пятно, неприятно выделяющееся на фоне белоснежных обоев. Перед уходом, я все же задержался ненадолго, передвинув шкаф, и таким образом, закрыл пятно. Мы спустились, по дороге мне пришлось продемонстрировать потяжелевший чемодан, в котором и находился источник опасности. Не думаю, правда, что демонстрация успокоила семью Артемьевых, - Лев Игоревич не вытерпел и поспешил домой за обещанным дозиметром. Покинули старый дом и мы, устремившись на окраину города.
– Усаживайтесь поудобнее, молодой человек, история, что вам предстоит услышать, длинная. Если не откажетесь, предложу вам чаю с пряниками, чай хороший, сорта "Эрл грей".... А какой, вы думали, будет еще у старого графа?
Я улыбнулся, с интересом оглядываясь, покуда Вячеслав Соломонович хлопотал у плиты. Старик жил один в маленькой квартирке ветхого кирпичного барака довоенной еще постройки без телефона и с удобствами в конце коридора. Все пространство квартиры было заполнено ветхими книгами и потрепанными журналами двух прошлых веков, - Вячеслав Соломонович всю жизнь проработал в архивах, и работа эта была для него жизненной страстью. Как раз над моей головой находилась полка с экземплярами "Нивы" и "Ежемесячного приложения" за 1902 год. Пока граф заваривал свой "графский" чай, я вынул одно из приложений и любовался орфографией журнала и именами его авторов.
Носик чайника негромко стукнулся о чашку, я вздрогнул.
– Наша семья очень долго выписывала "Ниву", вплоть до ее закрытия. Та репродукция Беклина, что висит в вашей спальне - одно из бесплатных приложений к журналу.
Вячеслав Соломонович налил чаю и, присев на стул напротив, принялся за долгий рассказ. А я невольно скосил глаза на шкатулку, лежащую на подоконнике: граф пока не решил, где ей место.
– В этом ковчежце, молодой человек, - голос Вячеслава Соломоновича зазвучал торжественно, - и я ни на йоту не сомневаюсь в своих словах, находятся пергаментные листы легендарной книги древности, именуемой "Асмаранд". В свое время я немалое число лет посвятил изучению мифологии доисламского Ирана, его культам и обрядам, сгинувшим тысячелетия назад без следа. И я могу назвать себя достаточно компетентным в данной области человеком, чтобы не сомневаться в произнесенных словах. Книга, что находится внутри, бесценна, ведь этому памятнику давно ушедшей эпохи, текстам, скрытым в ковчежце, более двух с половиной тысяч лет. Согласно одной из легенд, что окутывают и эту книгу и времена ее написания, письмена, составившие "Асмаранд", написал, - скорее всего, на авестийском языке - сам великий пророк Заратуштра. И хотя и сам пророк, и его последователи безвозвратно ушли в прошлое, все же редкие огоньки оставленной им веры еще тлеют в затерянных в горах селениях Гуджарата, еще рождают робкие сполохи прежнего света. Но редко кто из нынешних приверженцев некогда могучей религии огнепоклонников,
Вячеслав Соломонович помолчал и продолжил.
– Но в существовании самого "Асмаранда" теперь нет причин не верить. Легенда рассказывает, что в этой книге собраны истории появления на свет, культовые обращения, способы вызывания и, самое главное, подлинные имена всех духов и демонов, что встретились пророку во дни его искушения. Только вызнав их подлинные имена и, таким образом, познав их сущность, Заратуштра смог бежать плена князя демонов, которого называл Анхро-Майнью, что означало - "дух тьмы". Ведь знание подлинного имени врага дает определенную власть и вооружает вдвойне.
Но это знание не спасло пророка от гибели. Заратуштра все же был побежден демонами, наславшими на него давнего врага Тур-и-Братарвахша. Однако, убив пророка, тот не обнаружил при нем заветных письмен, Заратуштра уже отдал их своему покровителю и последователю царю Бактрии Виштаспе.
Эту легенду об "Асмаранде" я прочел в труде "Могила Заратуштры" позабытого ныне иранского суфия тюркского происхождения Кямран-бея, жившего в 11 веке и известного, прежде всего, как собирателя народных легенд и преданий. Сопоставляя их с трудами мудрецов ушедших эпох, суфий надеялся постичь истинную картину ушедшего в небытие мира, и кто знает, удалось ли ему это.
В книге Кямран-бея рассказан и дальнейший путь "Асмаранда" через века и народы. Праведный царь Виштаспа принадлежал легендарной династии Кейянидов, долгие годы правивших Бактрией. Последние цари ее - Дараб и Дар - отвернулись от религии предков и стали поклоняться тем самым духам и демонам, с которыми бились их пращуры, от которых некогда спас "Асмаранд" сам Виштаспа. Человеческие жертвоприношения в те времена стали самым обыденным делом. Карательные походы против последователей пророка не прекращались. Бактрия погрузилась во тьму и хаос. А вскоре была завоевана Ахеменидами.
Надо отдать должное Ахеменидским царям: сразу после казни царя Дара, нечестивые культы были строжайше запрещены, оскверненные храмы очищены от идолов и исповедников, а пророк Заратуштра вновь стал почитаем верховной властью. Однако, окончательно выжить сторонников князя тьмы Анхро-Майнью не удавалось, и тогда царь Ксеркс предпринял против них решающий поход. Воинства черных язычников были полностью разгромлены, остатки их изгнаны из страны, храмы и капища уничтожены, а жрецы культов сожжены. С той поры даже само упоминание о царях Даре и Дарабе, обо всех их сторонниках были запрещены под страхом смерти.
Но Бактрии это принесло лишь временное тревожное успокоение. "Асмаранд" в то время был утерян или похищен, и едва не каждый год границы государства осаждали орды диких племен Йаджудж и Маджудж, в чьи пределы бежало разбитое воинство и жрецы князя тьмы Анхро-Майнью. Последние захватили с собой списки с "Асмаранда" и с их помощью вызывали на подмогу темное воинство духов и демонов, спеша установить прежнюю власть и веру.
Долгожданное освобождение наступило лишь с приходом к власти царя Искандара, прогнавшего завоевателей Ахеменидов и покорившего их царство. Согласно преданию, Искандар предпринял поход против племен Йаджудж и Маджудж, наголову разбил их скопища, а остатки прогнал в безлюдную пустыню на краю света. А дабы не возвращались они никогда, построил на месте выхода из нее великий вал, высотой до половины неба. С той поры каждую ночь запертые в пустыне кочевники роют подкоп под вал, но каждое утро песок заваливает все сделанное за ночь. Лишь в конце времен, когда поднявшееся море смоет великий вал, смогут выбраться они из пустыни, а как выберутся и выпьют воду, преграждавшую им путь, снова, ведомые духами и демонами, ринутся, сокрушая государства, изничтожая народы, в неутолимой жажде мести за века заточения.