Один из них

Берендеев Кирилл Николаевич

– Но это... абсурд, - прошептал граф и неожиданно замолчал. Лицо его изменилось, новое выражение, появившееся на нем, понять я не смог.

– Это вам абсурд, - я снова начал заводиться.
– А для меня мука. Отдайте книгу, и на этом все закончится.

– Нет-нет, подождите, молодой человек.

– Вы боитесь за Артемьевых? За их ревматизмы и ишиасы? Да я отселю их к черту на кулички, они и дорогу назад не найдут.

Граф покачал головой.

– Я боюсь именно за вас. Подождите. Дайте мне договорить. Я ведь с самого начала сказал вам, что это не обычная книга и что к ней нужен особый подход. Вы же посчитали мои слова...

– Да, сейчас я вам верю как

никогда.

– Не ерничайте, молодой человек, вы ведь сами убедились в том, что, как ни банально это звучит, легенды, повествующие об "Асмаранде", не лгут, на себе почувствовав силу книги. А в эти два дня уверился в ней и я, ощутив ее темную энергетику. Не знаю, какие кошмары преследовали эти две ночи вас, но я так же не был обделен иссушающими душу видениями. Дабы как-то бежать их, я перебрался в кухню, если это и помогло, то незначительно.

Вячеслав Соломонович вздохнул и продолжил:

– Да, одно дело читать страшные истории об "Асмаранде", будучи твердо уверенным в том, что тебя это не коснется, и совсем другое - испытать малую долю их на себе. Из этого испытания я вынес кое-что. И потому говорю вам: бегите ее, ибо книга эта жаждет вас.

– Что?
– я не расслышал, как слова сорвались с губ.

– Все мои ночные видения в течение обеих ночей были заполнены этой жаждой. В первую ночь навязчивые видения посылали меня с книгой назад к вам: в них я то возвращал "Асмаранд" со словами извинений за причиненные страдания, то дарил со словами напутствия, то подбрасывал, прокравшись в комнаты. За ночь бесчисленное число вариантов прошло предо мной. Но, просыпаясь, я всякий раз вспоминал слова гуджаратского мудреца. Всякая близость к "Асмаранду", говорил он, начинается с искуса. Ничто в не имеет значения для книги, ни пол, ни возраст, ни чин, - "Асмаранд" ищет в человеке, в недобрую ночь оказавшемуся рядом с ним, ту малость, зацепившись за которую он может войти в душу, стать неотъемлемой частью его чувств и мыслей. И сон - главнейшее оружие "Асмаранда".

Вы не выдержали испытания. Не потому, что вы слабы или податливы просто "Асмаранд" нашел лазейку в вас. Вам снятся замечательные сны, да, но ими повелевает "Асмаранд", и этим медленно, шаг за шагом устанавливает свою связь и власть над вами. Сколь сильна книга, вы убедились прошлыми ночами, когда ваш благодетель наполнил сон кошмарами. И вы снова не выдержали испытания, возжелав книгу, вы пришли за ней и даримыми ей наслаждениями. Но не счастье это, друг мой, а проклятие, о котором говорят древние легенды и говорю сейчас я. Бездушный, безъязыкий предмет повелевает вами, обязав вас к наркотической от него зависимости. Отбросьте его, прошу вас, отриньте и... быть может, далекое путешествие и смена деятельности поможет вам. Но ни в коем случае нельзя вам возвращаться к нему.

– А если не поможет?
– тихо спросил я. Граф помолчал.

– Не знаю, - наконец, произнес он.
– Но надо надеяться. Верить в себя, в свои силы и решимость идти до конца.... Хотя... два года...
– проговорил он с сомнением в голосе.
– Не знаю.... Нет, все равно надо верить.

Последние слова но произнес, словно понуждая себя. Я молчал, не зная, что сказать.

– А за время вашего путешествия "Асмаранд" вернется в те края, откуда явился на свет. К тем, кто знает, как поступить с ним и что сделать. Вы понимаете, что неподготовленному, неуверенному человеку эта книга не может принести ничего, кроме несчастий. Лишь знающий силу книги, и верящий в свою решимость не поддаться ей, может справиться с искусом, ведь знание само по себе

оружие, а против "Асмаранда" оружие вдвойне. Я знаком с одним человеком, который поможет вывезти книгу. Намедни я звонил ему, и он клятвенно обещал мне предпринять все возможное для тайной транспортировки "Асмаранда" в последнее, надеюсь, путешествие в Гуджарат.

Я покачал головой.

– Вам легко говорить. Да, я признаю, что оказался слаб перед этой книгой, что попал в наркотический плен сновидений "Асмаранда". Но вы слышали, конечно, что есть наркотики, соскочить с которых, просто отказавшись от их применения, невозможно. Я боюсь, что "Асмаранд" может оказаться как раз таким наркотиком.

– Страх не лучший советник. Именно по страху бьет искус и разжигает его. Вам следует верить в себя, с верой этой жить и бороться за свое благополучное возвращение. А иначе нельзя, иначе... да вы сами понимаете. Так что чем дальше будет от вас эта книга, тем легче будет с ней справиться. Зная, что обратного пути нет...

– Значит, вы хотите обречь меня на безумие? Или смерть?

Граф побледнел.

– Да что вы такое говорите! Я не знаю, что сделал с вашим "я" "Асмаранд", но поймите, что его сила далеко не беспредельна.

– Моя так же. В таком состоянии, как сейчас, я не протяну и недели.

– Вера, - строго произнес он.
– Только вера спасает. Вы знаете "Асмаранд", поняли его силу, и это поможет вам. А я же обязан возвратить эту книгу, вы же видите, она губит всех, кто окажется с ней под одной крышей. Быть может, погубит и меня, как погубила всех, кто владел ею прежде, но я стар, мне недолго осталось...

– Зато мне осталось долго! И смерть в безумии мне не кажется желанной платой за возвращение "Асмаранда" на родину. Если на то дело пошло - я отвезу его сам, - мозг пронзила острая, как лезвие бритвы, боль, но я стерпел.
– Вы же говорите, знающие люди найдут способ помочь.

Я скривился и затряс головой. Боль не проходила.

– Так что мне ваша жертвенность ни к чему. Возраст не тот и потребности, знаете ли, не те. Поэтому я хотел бы забрать "Асмаранд". А что и как буду делать с ним в дальнейшем, - сообщу дополнительно.

Не дожидаясь реакции графа, я подставил стул и потянулся к верхней книжной полке. Вячеслав Соломонович помедлил лишь мгновение. Я почувствовал, как тонкие пальцы вцепились в рукав пиджака.

– Остановитесь, прошу вас! Вы сами не понимаете, что делаете. Вы все погубите!
– причитал граф, пытаясь стащить меня со стула.
– Да остановитесь же!

Я не слушал его. Пальцы нащупали ковчег, обхватили его, стали вытягивать из-под наваленного Лескова. Ковчег будто держался за что, я никак не мог выдернуть его. Снимать книги было некогда - граф удвоил усилия, пытаясь оттащить меня от полок. Стул подо мной зашатался, чтоб не упасть, я вцепился в ковчег мертвой хваткой. Тогда зашаталась вся пирамида полок.

Мгновение, и "Асмаранд" оказался освобожденным из-под книг, тома, преграждавшие ему путь, посыпались с полки. Потеряв равновесие, я слетел со стула, упал, крепко стукнувшись спиною о стену. Падая, я неосторожно толкнул Вячеслава Соломоновича, едва не сбив с ног. Граф споткнулся, припадая на колено.

И в этот миг шесть полок, медленно отлепившись от стены, обрушились на него всей своей тяжестью.

Он не успел поднять руки, только смотрел в изумлении на книжную массу, с картинной медлительностью падавшей на него с трехаршинной высоты. Вячеслав Соломонович как-то странно вздохнул, словно успокаивая себя. А в следующее мгновение его не стало.