Один Из Шестнадцати
Шрифт:
— Погоди-погоди, — нервно прервал его Мельников. — Ты извини, если я туплю больше обычного, но мои старые мозги никак не возьмут в толк… Еще раз спрашиваю, а нам-то здесь какая польза? Через твой тоннель мы не то, что этот дредноут, мы даже мышкин х…востик не протащим!
Иван промолчал, слегка ухмыляясь, и Мельников вдруг понял, что эта ухмылка может значить.
— Погоди, — осекся он. — Твоя довольная рожа мне подсказывает, что есть что-то еще.
— Конечно, есть, — начал Иван, дописав еще одно уравнение, очень похожее на предыдущее. — Теперь смотри внимательно и следи за руками. Если мы решим вот эту систему, то получим что?
— Пик энергии в кванте пространства и… разрыв… — выдавил из себя академик, вытирая взмокший лоб. — Но какая энергия понадобится? Мы сможем такую мощность накопить?
— Это самое сложное, но и тут можно складывать контуры вместе, — подтвердил Иван. — Сделав такой разрыв из нескольких контуров, мы получим всего несколько секунд стабильной работы, а потом эта штука начнет фонить и схлопнется. Удержать ее от коллапса нельзя, и вспышка будет еще та. Почти вся энергия, что мы туда закачали, вернется обратно.
— Но на эти несколько секунд будет открыта… дверь?
— Дверь, портал, ворота, называй как хочешь, хоть дуплом, — под нервный смешок Мельникова отмахнулся Иван. — Но после переброски связь миров прервется, поэтому у нас будет только один шанс. Я уверен, что Рьялхи и их друзья Сарги летают на большие расстояния именно так, только у них резонанс без пересекающихся контуров, то есть и вход, и выход этого «дупла» остаются здесь, в нашей метрике. Я совсем не уверен, что они знают про «эффект времени», потому что я его получил исключительно из-за своей глупости и неспособности точно настроить один контур. И я до сих пор не могу понять, почему он возникает и почему при соединении получается фиксированная дата.
— Второе августа 1955 года, — задумчиво повторил Борис Сергеевич. — То есть, с этого момента мы сможем вмешиваться и что-то менять?
— Не совсем, — поправил его Иван. — Какое-то время уйдет на пересчет поправок, они каждый раз отличаются. И могут еще какие-то проблемы вылезти. Возможно, с 56 года есть шанс начать менять историю.
— А каким образом ее менять? — озадаченно спросил Мельников. — И самый интересный для меня вопрос. Что я, старый маразматик, могу для этого сделать? Почему ты решил все рассказать именно мне?..
— У старого маразматика неплохие связи, — ухмыльнулся Иван, потирая руки. — И авторитет. Это поможет создать хорошую аналитическую группу, которая придумает, что и как мы должны изменить в «той» истории. Для начала хотя бы придумать способ воздействия. Но официально лучше никаких структур не создавать, иначе будут утечки.
— Что знают двое — знает и свинья, — поговоркой откликнулся Борис. — Нужно изначально придумать такую легенду, чтобы все эти аналитические группы даже вообразить не могли, для чего это нужно. Круг посвященных хорошо бы ограничить до трех-четырех человек.
— Сложно, но можно, — кивнул Иван. — А мне придется пасти своих бывших коллег, особенно Четверку…
— Погоди, — перебил Борис Сергеевич, — что за Четверка?
— Ну, это довольно просто, — попытался объяснить Иван. — Наблюдатели в рамках своих полномочий управляются Четверкой координаторов, которые непосредственно имеют контакты с Рьялхи. Это высший уровень допуска. Потом идут Восемь, потом Шестнадцать и так далее.
— Ох, уж мне эта кибернетика, — хмыкнул Мельников. — а Двойки у вас нет?
— Двойки маловато для консенсуса, поэтому Четверка лучше. По мне, так вполне логично. Я был одним из Шестнадцати. Высоко, да не очень. И был у меня служебный роман с девушкой из Четверки, Альбиной Барсовой. Ну как, девушкой… Под сто пятьдесят.
— Охренеть, — приствистнул Борис. — И ты мог с ней…
— Старик! — упрекнул его Иван. — Для нас нет никакой разницы, двадцать, пятьдесят или сто пятьдесят! Кто ломается и теряет тонус — тот покидает теплую компанию. Прецеденты были.
— А разве можно прожить сто лет и не потерять этот самый тонус? — удивился Мельников. — Или все-таки в здоровом теле здоровый дух?
— Отчасти это так, но и не каждому дано, — объяснил Иван. — Поэтому к нам не попадают случайные люди, тут строгий отбор, а Рьялхи реально помешаны на психоанализе! И надо отдать им должное, ошибались они очень редко, хоть такое и случалось. Джине Лаваль почти девяносто. Альбине Барсовой сто пятьдесят. Саньке Кроуну сто семьдесят с гаком. А Варваре Нартовой под двести, она еще при крепостном праве родилась. Сочетание живых страстей и жизненного опыта. Циничные огарки человеческих душ для Рьялхи неинтересны.
— Поэтично! И тебе восемьдесят пять, — вставил Борис. — Так что это и про тебя тоже. Я, конечно, рад за тебя и твоих друзей. А ты мог бы…
— Тебе тоже с этим помочь? — догадался Иван, симпатизируя старому другу. — Вопрос логичный, но простого ответа нет. Предотвращение старения на био-генетическом уровне — это функция базового комплекта, действует только на меня и никак во вторичке не воспроизводится. Но я могу отрегулировать твой организм, избавить от патологий, паразитов, шлаков. Сейчас и официальная медицина может очень многое, благодаря скачку в био-технологии, а у меня возможностей всяко побольше. А человеческий организм, когда здоров, сам по себе способен очень на многое, если ему не мешать.
— То есть не бессмертие, но долголетие? — заключил Мельников. — Не откажусь, само собой. И сколько я смогу протянуть таким макаром?
— Трудно сказать, — прикинул Иван. — Такого никто не делал, поэтому данных нет. У нас у всех есть импланты, а лечить других людей, непричастных, нам нельзя. Но в любом случае, это добавит десятки лет. Я уже начал понемногу колдовать с твоей тушкой, уж извини, что не предупредил. Думал, мало ли как ты на все эти новости отреагируешь…