Один Из Восьми
Шрифт:
А потом, сменилось поколение космических кораблей и на смену «Востоку», ставшему «рабочей лошадкой» низких орбит, пришел межпланетный «Восход». Кто-то предложил воспользоваться случаем и сменить цветовую гамму индикации, и к вопросу подошли весьма серьезно. Были варианты сделать «красную» схему, или как у американцев, ярко-зеленую. Сделали макет кабины с альтернативными вариантами подсветки, позвали космонавтов. Их вердикт был однозначен: оставьте все как есть! Королев, как всегда, поверил своим «ореликам» и дальнейшие попытки смены цветов прекратились.
Сам же корабль в варианте «Восход» изменился довольно сильно. Конструкция спускаемого аппарата была несколько усилена, но благодаря новым материалам и методам сварки стала даже легче. Выигранный вес почти полностью «съела» новая теплозащита, рассчитанная на возвращение со второй космической скоростью. Основной резерв массы получили удалением третьего члена экипажа, и эти драгоценные килограммы ушли на дублирование систем. Два БЦВК, основной и «упрощенный» резервный, причем последний был вдвое мощнее, чем машина на первом «Востоке». Две гироплатформы, две системы связи. Две упрощенных, но совершенно независимых системы жизнеобеспечения, одна из которых «переехала» в агрегатный отсек. И благодаря новой элементной базе спускаемый аппарат по-прежнему «уложился» по массе в три тонны.
Андриян Николаев снова усмехнулся про себя. Давно ли он загадывал свое желание? Вот и старт в глубокий космос! И талисман, маленькая птичка на шнурке, отдаленно напоминающая птенца сокола, уже не в первый раз с ним летит. А с новым бортинженером и к черту на рога не страшно. Вот, вроде перепроверяет свою «шпаргалку», а нет-нет, да и мелькнет цепкий взгляд. А глаз-то хитрющий! Эх, Юрка, опоздал ты немного. Какой бы из тебя Самый Первый получился! Весь мир бы на руках носил! А у Комарова, при всех достоинствах, совсем не та… как там американы говорят? Харизма не та! А Гагарин в этом смысле совсем другой, проще, веселее, живой и неунывающий, и не найдешь ни одного человека, кто про него хоть полслова дурного скажет.
Но бесшабашность эта проявляется только вне работы. В кресле корабля его словно подменяли, более четкого и дисциплинированного бортинженера еще поискать! Но вот глаз этот хитрющий…
— Сорок секунд, — четко подтвердил Гагарин. — Платформы согласованы, отсчет идет по плану. Давление в баках «блока В» в норме. Тридцать секунд. Наддув системы двигателей малой тяги.
Бесцельно плавающий по кабине талисман вдруг словно ожил и, полностью размотав свой шнурок, неторопливо повис примерно вдоль продольной оси корабля, упруго подпрыгивая и болтаясь из стороны в сторону.
— Малая тяга, — доложил бортинженер. — Осаждение топлива в норме. Готовность к запуску «блока В».
— «Соколы», я «Заря», есть готовность к запуску, — подтвердила Земля голосом Двадцатого. — Удачи, орелики!
Очень хотелось ответить Главному, поблагодарить его, но «орелики» предпочли промолчать, впившись глазами в цифры последнего отсчета. Время поговорить еще будет, а эти последние секунды перед стартом в глубокий космос уже почти закончились…
— Есть запуск, — доложил Андриян, почувствовав легкий толчок тяги.
— Тридцать процентов, — уточнил Гагарин. — Все в норме, начинаем увеличивать тягу.
Теперь космонавтов «прижало» чуть сильнее, но это даже не перегрузка, а так, «недогрузка» какая-то… Талисман успокоился и висел на своей ниточке ровно, почти не раскачиваясь.
— Сто процентов тяги, — сообщил бортинженер. — Стабилизация устойчивая, платформы согласованы.
— «Соколы», я «Заря», наблюдаем набор скорости, — отозвалась Земля. — Машина идет хорошо, устойчиво!
Машина идет, топливо сгорает в почти невидимом голубоватом факеле, масса всей конструкции уменьшается. И при неизменной тяге это означает, что ускорение постепенно нарастает. Вот уже почти «единичка» образовалась к концу четырехминутного включения. И все равно, никакая это не перегрузка для того, кто испытал «восьмерку» при неуправляемом спуске…
— Готовность к дросселированию, — предупредил бортинженер, сверившись со своими приборами.
Действительно, в конце активного участка тяга двигателя снижалась, чтобы более точно произвести отсечку по фактическому набору скорости. Если же отсечка по какой-то причине не произойдет автоматически, космонавты остановят двигатель «вручную».
— Тяга тридцать процентов, — доложил Гагарин. — Отсечка через девять секунд… Пять… Три, два, один, отсечка! Платформы согласованы, мы на траектории.
— Молодец, Юрка, — от души ответил Николаев. — Жаль, нельзя чуть газку прибавить и догнать этих…
Об американцах они вспоминали неохотно, и даже ревниво. Шустрые янки опередили советских летчиков на целых двое суток и теперь увидят Луну вблизи, когда Николаев и Гагарин едва преодолеют половину пути. Хотя тот факт, что разминулись всего на два дня, можно считать форменным чудом, если вспомнить, как долго обе стороны готовились к полету и сколько раз все откладывалось. Первоначальные, оптимистические планы американцев предполагали старт в марте или в самом начале апреля. Узнав об этом, советское руководство впало в легкую истерику, потребовав ни в коем случае не отстать. Королев, неплохо зная состояние дел за океаном, успокоил всех и авторитетно заявил, что никто никуда не полетит ни в апреле, ни в мае, ни даже в июне с июлем, и это как минимум! А какие еще «бобики» вылезут, никто и предположить не мог.
Сергей Павлович оказался прав, «бобики» полезли целыми стаями. У заокеанских инженеров главная проблема была с кораблем, а у советских с ракетой, а что самое неприятное, с разгонным блоком. Совершенно новый «водородник» поначалу решительно отказывался запускаться в невесомости. Первая беспилотная машина никуда не полетела и так и осталась на низкой орбите. К счастью, корабль был не настоящий, а всего лишь весовой макет. Вторая запустилась только с третьего раза, но все равно недобрала скорость, и вместо облета Луны получилось «прямое попадание». Взяли тайм-аут и полностью перепроектировали СОСТ (средства обеспечения сплошности топлива — прим. авт.) на перспективном принципе, использующем капиллярный перепад давлений на границах сред. И в первом же полете обновленный «блок В» отработал на все сто, обеспечив первый в истории благополучный облет Луны. Правда, улитки, черепахи и прочая мелочь вряд ли оценили торжество момента, да к тому же едва не сгорели при возвращении, но теплозащита выдержала и парашюты раскрылись.
За океаном были другие проблемы. Ракета и разгонник работали как часы, не считая самого первого суборбитального пуска с «болванкой». А вот корабль упорно не желал лететь куда следует и как следует, хоть околоземные тесты прошли вполне успешно. Новая навигационная система отчаянно «глючила» и терялась в пространстве. Никак не удавалось наладить температурный режим агрегатного отсека, отчего то в одном, то в другом баке или баллоне постоянно скакало давление и только предохранительные клапана спасали от взрыва. Армированная новейшим материалом, углепластиком, конструкция не выдержала первого входа в атмосферу с высокого эллипса, угробив корабль и шимпанзе Хэма, которого в прессе оплакивали почти как человека. Ошибку быстро отыскали и исправили, но еще три месяца было потеряно.