Один на миллион
Шрифт:
– А, ну это немного другое.
– Иногда мне кажется, что этот человек и правда мой отец. Примерно как вы считали Мод-Люси своей мамой.
– Я поняла, о чем ты.
– Мой настоящий папа – отличный музыкант.
Он указал в окно:
– Это какая птица?
– Зяблик, – ответила она.
Мальчик схватил рюкзак, вытащил чистый блокнот и добавил зяблика в свой список.
– Теперь восемь, – сказал он. – Осталось еще двенадцать.
Он всматривался в зазеленевшие кусты спиреи [7] :
7
Род листопадных декоративных кустарников семейства розовых.
– Мне не хватает утреннего щебета, – сказала Уна. – У птиц такие высокие голоса.
– Я должен научиться распознавать пять птичьих голосов.
– Увы, не смогу тебе помочь.
– Будь у птиц голоса пониже, вы могли бы их слышать.
– Тут уж ничего не поделаешь, таков замысел Божий.
Мальчик немного подумал.
– А ваши мама с папой живы?
– Господь с тобой! Ты считать умеешь?
Он помолчал, считая в уме.
– Что с ними стало?
Вот уж чем вообще никто на свете не интересовался.
– Они подшлифовали свой английский, – сказала она. – Ушли с работы и открыли бакалейную лавку. Работали там, пока хватало сил, пожили и умерли. Как это происходит со всеми людьми.
– Не со всеми, – ответил он. – Взять хотя бы вас.
Внезапно его подсчеты, похоже, завершились результатом, который так взволновал его, что это отразилось во всем теле.
– Слушайте, – сказал он и встал. – Мне пришла в голову одна мысль.
Его веки дрожали. Он схватился тонкими руками за голову, словно пытался удержать ее на плечах.
– А что, если… мисс Виткус, что, если вы… самый старый человек на планете?
Уна могла бы отнестись к этой новости по-разному.
– Господи, – сказала она. – Надеюсь, что нет.
Он вприпрыжку шагал по кухне, все еще сжимая голову руками, словно удерживал рвущееся ликование.
– Слушайте, мисс Виткус, вы ведь можете попасть… в Книгу… рекордов… Гиннесса!
– И получу денежный приз?
– Во-первых, вы получите сертификат, – говорил он, его голос взмывал вверх. – Во-вторых, вы получите почет. В-третьих, вы получите бессмертие!
– Ну, это все довольно трудно измерить в деньгах, я полагаю, – сказала она.
Тут в дверях возник несносный командир скаутов и увез мальчика домой.
Глава 4
В пабе «Побег из тюрьмы» пахло пивом и ветхостью, но его посетители фонтанировали энергией: всем под тридцать, девушки с тонированными волосами, в откровенных блузках, парни с накачанными бицепсами и искусственным загаром. Они любили танцевать, эти парни, положив руки на извивающиеся бедра партнерши, словно управляли ею. Им нравился старый добрый рок-н-ролл, музыка их родителей.
Куин приходил сюда играть каждую неделю вместе со старыми приятелями, с которыми когда-то сколотил группу под названием «Раздолбаи». В пору бесшабашной
– Может, ты заработался, – говорил Куину Ренни.
У «Раздолбаев» начался второй перерыв, и Куин возле барной стойки потягивал сильно охлажденную колу. На этот напиток он перешел после того, как одиннадцать лет назад в ночь, когда родился мальчик, пообещал Белль завязать.
– Ничего я не заработался, Рен.
Куин сбился с тональности и пропустил вступление, чего никогда раньше с ним не случалось. Он просто совсем не спит, вот и все, но говорить об этом не стал.
Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы его жалели.
– Когда ты последний раз отдыхал? – гнул свое Ренни.
– Мне не нужно отдыхать, Рен, мне нужно больше работать. У меня… долг.
– Долг? У тебя же никаких кредитов, – это прозвучало с завистью.
– Ситуация изменилась.
– Могу подбросить тебе парочку смен, – сказал Ренни.
У него был интернет-магазин, который не раз выручал Куина, когда тот оказывался на мели. Своим заработком музыканта Куин за долгие годы научился управлять, он представлялся ему в виде речного русла, которое то выходит из берегов, то пересыхает. Фокус заключался в том, чтобы удерживаться на плаву в этом живительном колеблющемся потоке и во время приливов, и во время отливов. Ему это удавалось лучше, чем многим. «Не бойся работы, солнышко, – говорила ему его молодая мать перед смертью. – Для тебя это будет самым лучшим занятием».
– Это не тот долг, Рен.
Он слышал, как Гэри и Алекс болтают за столиком с молодыми учительницами, которые отмечают день рождения. Его товарищи выросли вместе с ним в районе трехэтажек на Манджой-хил. Сейчас Ренни управляет своей интернет-империей, у Алекса юридическая фирма, Гэри держит кабинет хиропрактики. «Побег из тюрьмы» для них – свет в конце недели. Им приходится быть отцами смурных или веселых детей, подстригать газоны, заполнять налоговые декларации, выполнять нудные поручения по дому, и в минуты нередкой тоски им кажется, что хорошо бы поменяться местами с Куином, который выбрал жизнь профессионального музыканта.
– Ну ладно, оставлю тебя в покое, – сказал Ренни и пошел в бурлящий зал.
Никогда Куину не хотелось выпить сильнее, чем в вечер после похорон мальчика, когда он с головой окунулся в понедельничную рутину – прикидывал доходы и расходы на неделю. Рука замерла, не дописав цифру, озарение пришло, словно телеграмма с того света: основная статья его расходов – мальчик, которому требуются деньги на медицинскую страховку, школу, завтраки, стрижку волос, ботинки, будущую учебу в колледже, но мальчика больше нет. Он перевел дыхание и посчитал, какую сумму выплатил бы, доживи мальчик до восемнадцати лет. Цифра получилась ошеломительная, но он решил отдать Белль эти деньги во что бы то ни стало и как можно скорее, вроде епитимию на себя наложил. Десятину. Он не хотел, чтобы из-за смерти мальчика его жизнь сделалась легче.