Один поцелуй до другого мира
Шрифт:
— Да-а-а, женщина, — протянул чей-то сочувственный голос. — Пороть его некому! Родную мать ведьмой обозвать!
Ива обернулась и увидела парня, еще недавно восхитившегося ловкостью «мальца». Ей как раз хотелось потренироваться на ком-то, прежде чем выйти к страже.
Девушка улыбнулась открыто и мило, чуть наклонив голову, так что редкая челка обычного русого цвета засеребрилась в первых рассветных лучах. И тут же, будто засмущавшись, она оправила платочек на шее так застенчиво-женственно, что молодого мужчину охватили неизвестные ему до этой поры чувства. Ему хотелось защитить
— А-а… — протянул он, растеряв слова. — Как зовут тебя, лапушка?
Вот только имени он не дождался, а лапушка удовлетворенно кивнула каким-то своим мыслям и юркнула в гущу людей.
Ксандора застигла уже на ступенях ратуши. Паршивец выжидал момент, когда двери приоткроются, чтобы протиснуться внутрь, но его, тщедушного и маленького, то и дело отпихивали, отбрасывали назад, а один из стражников, раздосадованный глупостью селян, — уж сто раз им объяснил, что глава не принимает, а они, тати, все лезут и лезут! — в конце концов подхватил мальца под мышки и хотел ласточкой отправить в полет.
— Как ты достал меня, клоп! Что ты вертишься здесь!
— Подождите! — крикнула Ива в тот момент, когда Ксандор завис вверх ногами между небом и землей.
Свирепый взгляд мгновенно выхватил из толпы ту, что посмела заступиться за настырного малька, и тут же невольно смягчился.
— Сынок твой? — спросил стражник, пытаясь поставить мальчишку на ступени маковкой вниз.
Ива — тонкая, гибкая — плавно двинулась вперед. Отчего-то стражник не замечал некрасивых рябинок на ее простоватом лице, не видел спутанных волос и грубой одежды, он видел лишь сияние, которое она, казалось, излучала.
— Сынок, — согласилась Ива.
Ухватила одной рукой Ксандора за шиворот, крепко — не удерет. Ладонь другой положила на предплечье стражника.
— Разреши нам пройти.
— Но… Не велено…
— Глава тебе благодарен будет! Этот мальчик…
«Кто станет слушать дитя!» — вспомнила она раздосадованную реплику Ксандора.
— Мой муж знал способ защититься от напасти. Он погиб, но перед смертью успел все рассказать сыну. Ты ведь все хорошо запомнил, сынок?
Ксандор, взъерошенный, но не потерявший остатков достоинства, сумрачно кивнул.
Мужчина колебался, но Ива улыбнулась ему — ему одному, так, как никто ему давно уже не улыбался, и стражник шумно выдохнул.
— Ладно. Идем! Выстоишь тут один? — бросил напарнику.
Тот давно прислушивался к разговору и кивнул в ответ.
Пока их вели по длинному темному коридору, Ива не могла перекинуться с Ксандором и парой слов. Оставалось надеяться, что он подыграет ей.
Глава — пожилой, но еще сильный мужчина — не ложился спать этой ночью. Напрасно несчастные, толпившиеся у ратуши, думали, что он бросил их на произвол судьбы.
Ива кинула быстрый взгляд на людей, сидевших вокруг стола, заваленного обрывками бумаги, свитками и книгами. Видно, что совещались не первый час, но решения так и не нашли. В тот момент, когда они с Ксандором переступили порог комнаты, беседа велась на повышенных тонах. Все устали, выбились из сил и почти
— Кто позволил? — гаркнул глава, заметив женщину с ребенком. — Выдай ей хлеба и найди место для ночлега.
Стражник развел руками: извини, мол, хорошая, сама видишь, не до тебя сейчас!
— Дурманник! — крикнул вдруг Ксандор, да так рьяно, что у него даже звук «р» прорезался. — Зверобой! Полынь! А главное — серебряник душистый.
— Что? — опешил глава.
Ксандор не дал ему опомниться.
— Следует сложить костры по пели… пер-риметру гор-рода! Жечь траву! От обычной саранчи помогает, должна и от тварей защитить.
Он говорил уверенно, но детский голос все равно оставался слишком тихим, слишком тонким. На лицах слушателей появилось недоверие. Она и сама не верила, что дым от сгорающих трав спасет от напасти, но потом вспомнила о том, что армия Конфедерации завоевала Сфоридис за считанные недели. Не потому ли, что ее командиры четко знали, что делают?
Она вышла вперед, встала рядом с префектом, не удержалась от шпильки:
— Поздравляю, птенчик, у тебя прорезался голос.
А после произнесла громко, для всех:
— Мой муж научил его. Разрешите, он вам все начертит!
— Пусть мальчонка начертит, — согласился молодой мужчина, отыскивая среди бумаг относительно чистый лист и пододвигая к краю стола чернильницу. — Хуже не будет.
Детские пальцы держали перо неуверенно, так что префекту пришлось закусить губу от усердия. Но, несмотря ни на что, схема расположения костров с учетом направления ветра и особенностей ландшафта вышла убедительной. Изначальная снисходительность сменилась пристальным вниманием.
— Папка, говоришь, тебя научил? — пробормотал глава. — Жаль, погиб. Я бы его в совет взял. Так какая, говоришь, трава нужна?
Ксандор вновь перечислил названия.
— В эту пору легко их найти. Только пусть все, кто на ногах стоит, сейчас же выходят собир-рать. Неизвестно, сколько у нас вр-ремени.
— Да, стоит поторопиться!
Кажется, главу, уже нисколько не смущало то, что приказы ему отдает ребенок.
Впрочем, Иву это тоже не удивляло. Как она оставалась алой жрицей даже в этом теле, так и командующий когорты — человек умный, дальновидный и привыкший просчитывать каждый шаг — не перестал быть собой.
— Я тебя быстро убью, — тихо сказала она, присаживаясь на лавку рядом с мальчишкой.
— А вот я не обещаю, что твоя смерть будет быстрой, — так же тихо ответил он.
*** 8 ***
Ничто не придает столько сил, как внезапно обретенная надежда в тот момент, когда казалось, что гибель неизбежна.
Когда глава объявил отчаявшимся людям о том, что просто так город сдаваться не намерен, его речь встретили ликующими криками. На сбор трав вышли все — от малышей, едва научившихся ходить, до стариков. Женщинам было поручено следить за тем, чтобы травы для костра были отобраны правильно, мужчины в это время рубили деревья и складывали поленницы из дров, чтобы в нужный момент их поджечь. Работа кипела, каждый оказался при деле. Даже во время страды люди прилагали меньше усилий: сейчас они боролись за свою жизнь.