Один шаг в Зазеркалье
Шрифт:
В зале послышался шум приветствия. Меня облачили в белый хитон, подпоясав веревкой. От восторга мое сердце сильно забилось. Моя старая одежда, лежавшая на полу, вдруг вспыхнула от невидимого огня и в одно мгновение превратилась в пепел. Я склонился перед старцем, и он возложил руки мне на голову; затем слегка подтолкнул меня и знаком показал, что я могу идти. Я повернулся и пошел к выходу. Юноши и девушки поднялись и пошли за мной, воодушевленно крича: «Язон, Язон!» Моему счастью не было конца: сбылась моя сокровенная мечта, теперь я могу отправиться в долгое странствие за Золотым руном. Гурий умер,
И тут видение померкло и я ощутил, что возвращаюсь в свое тело через какой-то проход в центре груди.
– Ты получил в сновидении посвящение в Аргонавты, – сказал торжественно я, – поздравляю тебя с успешным началом Пути, теперь ты обязательно попадешь к небожителям.
– Спасибо, ты меня успокоил, – ответил Гурий, – а то я подумал, что все это – плод воображения.
– Нет. Это высшая, духовная реальность, в которую тебе посчастливилось проникнуть.
Глава 3
Мистическое пространство Москвы
Наступили первые дни осени, прежде чем мне удалось накопить денег и приехать в Москву для продолжения охоты за невидимой тенью просветления.
Изрядно поплутав в районе метро «Авиамоторная», я вышел, наконец, к девятиэтажному дому с высокими окнами, построенному видимо еще в сталинские времена.
В подъезде стояла гулкая тишина; слабый свет едва обозначал номера квартир. Я поднялся на четвертый этаж и с волнением позвонил в дверной звонок.
Послышались легкие шаги, щелчок замка, и на пороге появилась Фея. Увидев меня, она приветливо улыбнулась. Тонкую фигуру мягко облегал голубой китайский халат, на котором шелком был вышит красно-золотой дракон. Она пригласила меня войти и пристально посмотрела мне в глаза. Ее фосфоресцирующий взгляд словно проникал во все уголки души. Я почувствовал, как вибрации иного мира прошелестели по телу; мне стало не по себе. Ее душа явно пребывала в иной реальности.
– А где Джи? – растерянно спросил я.
– Он скоро придет, – ответила она вибрирующим голосом с другого конца бесконечности. Я не мог оторвать от нее взгляда. Ее золотистые волосы, наэлектризованные неземной энергией, ниспадали на худые плечи, а сумеречные глаза, подернутые зеленоватой дымкой, прохладно мерцали из-под ресниц.
Заметив мой испуганный взгляд, она вышла из комнаты.
Оставшись один, я стал рассматривать необычные картины, написанные на холстах, оргалите и даже на кухонных досках для резки. С трудом оторвавшись от их созерцания, я окинул взглядом обстановку комнаты. В левом углу стоял диван под блеклым китайским покрывалом, а посередине – большой круглый стол, на котором я увидел тюбики с красками, засохшие куски хлеба и запыленные граненые стаканы. Под столом лежала большая куча одежды вперемешку с женскими туфлями. Квартирка производила сюрреальное впечатление.
– Я вижу, ты слегка шокирован моей обстановкой, – заметила Фея, вернувшись с дымящимся чайником. Ее взгляд уже успел обрести нормальное выражение. – Вещи в этой комнате собраны из совершенно разных пространств и периодов моей жизни. Как видишь, они настолько несовместимы друг с другом, что находятся в состоянии войны.
Фея приготовила китайский зеленый чай и подала мне чашку из позолоченного фарфора, на которой тоже был изображен дракон. Я осторожно присел к столу и стал молча помешивать чай резной золотой ложечкой. Фея отстраненно смотрела прямо перед собой; взгляд ее снова уплыл в бесконечность.
«Только Джи мог поселиться в этом оторванном от реальности пространстве», – подумал я. Внезапно дверь отворилась, и он появился на пороге, одетый в темную рубашку и джинсы, что создавало странный контраст с утонченными чертами его лица. Он загадочно улыбнулся и спросил:
– Ну что, жив еще, братушка?
– В душе моей горит огонь, – ответил я.
– Тогда начинай вживаться в московский алхимический лабиринт.
Меня захлестнула теплая волна света, и мне показалось, что я, словно блудный сын, возвратился в отчий дом после многих инкарнационных скитаний. Было такое ощущение, что я провел в обществе Джи и Феи не одну сотню лет, но вспомнить ничего не мог.
– Рад видеть тебя в каморке Папы Карло, – сказал весело Джи.
Я вытащил из сумки молдавское вино и, разложив на столе нехитрую закуску, предложил отметить свой приезд.
Разлив красное вино по бокалам, Джи произнес;
– За вечное возвращение, – и посмотрел на меня.
– За достижение высшего «Я»! – сказал торжественно я.
– Если остановишь сны своей жизни, то сможешь проникнуть в просвет между мирами, – не спеша произнес Джи. – Читал ли ты роман китайского писателя У Чэн-эня «Путешествие на Запад»? Его сюжет заключается в том, что монаху из династии Тан была вверена небесными силами миссия: принести весть о буддизме в Китай. И он отправился на запад с двумя спутниками, Сунь Укуном и Чжу Бацзе, которые обязаны были помогать ему в пути, защищая от разных неприятностей. Они знали, что если Танскому монаху удастся выполнить свою миссию, то в награду за это они получат освобождение от колеса сансары. Вопрос в том, смог бы ты стать Сунь Укуном, если бы встретил Танского монаха?
С этими словами Джи снял с полки книгу и подал мне. Я открыл ее и быстро просмотрел оглавление, а затем пролистал слегка пожелтевшие страницы. «Теперь ситуация стала более ясной», – подумал я и решительно произнес:
– Просветления я собираюсь достичь в этой жизни, а каким образом – это не столь важно, и не хочу откладывать это до следующего воплощения.
– Какой дерзкий молодой человек, – пропела Фея с другого конца комнаты.
– Дай ему свободно высказаться, – остановил ее Джи.
– Если хотите, то я приведу вашу неустроенную каморку в приличный вид, – заявил я.
– Ну, попробуй, – разрешил Джи.
Со следующего дня с утра до вечера я выпиливал из авиационной фанеры полки и сооружал сундук-кровать, чтобы использовать его для хранения запрещенных властями книг о духовном Пути.
– Ночь, проведенная на эзотерических книгах, направляет ум к внутренней свободе, – заметил Джи, и я не понял, шутит он или нет.
Я работал молотком и пилой на лестничной клетке, прямо перед дверью коммунальной квартиры, в которой обитали Фея и Джи. Жители подъезда, проходя по лестнице, бросали на меня недоуменные взгляды, а их собаки проявляли ко мне повышенный интерес. Ничто не могло бы остановить меня, но на третий день Фея неожиданно заявила: