Один шаг в Зазеркалье
Шрифт:
Но я не мог представить, как бы я жил без этого комфорта.
Докурив трубку, я решил посетить Джи. На улице было уже совсем темно. Яркие звезды рассыпались по небосклону, чаруя своим таинственным мерцанием.
– Мы пришли на Землю из созвездия Большой Медведицы, – вдруг прозвучал сверху голос Джи. Меня пронзило острое чувство ностальгии, и я долго не мог оторвать взгляда от звездного ковша. Поднявшись в мансарду, я залюбовался уютной комнатой: с левой стороны стояли две кровати, одна была накрыта голубым, а другая темно-красным старинным ковром с магическим завораживающим узором. Правую сторону занимали полки с толстыми томами работ Сталина, посреди комнаты стоял деревянный стол, на котором располагалась черная настольная лампа, освещавшая комнату желтым светом. Заметив у двери небольшую гипсовую скульптуру Ленина, я поинтересовался:
– Как вы можете терпеть его в этом мистическом пространстве?
– На невидимом перекрестке бесконечностей он является Стражем Порога Среды, – улыбнулся он.
– Вы говорите странными метафорами, – удивился я.
– Это отнюдь не метафора, – ответил он серьезно.
– Что же это?
– Страж Порога Среды, – медленно, разделяя каждое слово, произнес он, и эхо пустоты захлестнуло меня невидимой волной.
Утром я нашел Джи за длинным растрескавшимся столом под яблоней. Его лицо было задумчиво. Мне не хотелось мешать его размышлениям, и я было собрался уйти, но он кивнул мне в знак приветствия. Тогда я решился задать вопрос, который задавал уже не впервые:
– Каким образом я могу работать над собой?
Джи, чуть улыбнувшись, дал мне все тот же ответ:
– Попробуй начать с самонаблюдения.
– Как это делается? – механически поинтересовался я, уже зная, что ничего нового он не скажет.
– Проследи за сменой эмоций различных «я», и ты заметишь, что большую часть времени ты находишься в негативе.
Я не был согласен с его утверждением, но виду не подал.
– Ну, а дальше что с этим наблюдением делать? – спросил я как можно смиреннее.
– Осознать, что в состоянии негатива ты забываешь о цели своей жизни, о том, что ты собрался достичь внутренней свободы.
Тут я не выдержал:
– Вы не правы, я всегда помню о том, что хочу достигнуть высших миров.
– И каким же образом? – иронично спросил он.
– Я надеюсь, что вы возьмете меня с собой в эти миры, – ответил я растерянно.
– Я уже пробовал брать с собой своих учеников, но из этого ничего не вышло. Я могу лишь указать тебе Путь, но пройти по нему ты должен сам.
Меня охватила легкая дрожь.
– По книгам я знаком с различными методами обучения. Какому следуете вы?
– На книжное знание ты лучше не рассчитывай, – ответил он. – Ты должен как можно подробней описывать все, что происходит с тобой в моем присутствии. Если не сейчас, то когда-либо потом ты сможешь понять, куда ты попал. Иначе твое пребывание в моем обществе будет бессмысленным, – донесся его голос как бы издалека.
Я пошел к себе в комнату и, раскурив трубку с головой Мефистофеля, стал описывать последние события. Долго писал я в своем дневнике, пока усталость окончательно не свалила меня, и я прилег отдохнуть, надеясь продолжить после. В середине ночи я очнулся от скрипа отворяемой двери и стал напряженно всматриваться в темноту. Вдруг я заметил, как в образовавшуюся щель вошла прозрачная светящаяся сущность. По моему телу пробежал холодный озноб, и страх закрался в сердце. Сущность была соткана из голубоватого тумана. Ее светящиеся глаза скользнули мимо меня и остановились на одном из знаков, висевших на стене. В комнате разлился тонкий аромат цветущего жасмина, и в лунном полумраке отчетливо различался светлый утонченный лик. Заметив на себе пристальный взгляд, она выскользнула в дверь. Я поднялся и по шаткой деревянной лестнице взобрался в мансарду к Джи.
– Я только что встретил потустороннее существо! – взволнованно выпалил я.
Он оторвал взгляд от пожелтевшей рукописи и произнес:
– Надеюсь, ты больше не сомневаешься в том, что оказался на перекрестке бесконечностей?
– Мой ум не доверяет вашим словам.
– Потому что твоей душе не хватает внутреннего огня.
– Как его приобрести?
– Мне трудно бороться с твоим скептицизмом. Может быть то, что я тебе сейчас прочитаю, натолкнет тебя на понимание.
«Когда Иисуса распяли, то Пилат прибил к кресту доску, на которой была надпись INRI: „Иисус из Назарета, Царь Иудейский“. Но рыцари Розы и Креста расшифровывают ее иначе: „Огнем природа обновляется вся“ (Igne Natura Renovatur Integra).
Тут возникает тема внутреннего огня; огонь требует постоянной жертвы, иначе без дров нашей души, которыми является борьба с семью смертными грехами, внутренний огонь погаснет. Жертва является единственным питанием для огня. Каждый день мы можем жертвовать своими страстями, ленью, временем и энергией для поддержания огня в алхимической печи нашего сердца. На каждый удар сердца надо повторять: „В нас царствует Иисус“, – на латинском языке это звучит так: „In Nobis Regnat Jesus“.
Сердце – носитель огня, который рождается в крови. Сердце привлекает токи Иисуса. Настоящий христианин является носителем импульса Христа, который есть новый Адам Кадмон для всего передового человечества; это новый микрокосмос, который на собственной жертве, на алхимическом огне начинает проплавлять руду своей души, принося себя в жертву для поднятия падшей Вселенной, для восстановления своего первородства.
Обычные люди, называющие себя христианами, являются бутафорными фигурами на сцене жизни, но даже и в таком виде они в какой-то степени являются нашими союзниками».
– Мне трудно будет разжечь огонь в своей душе, ибо я не привык приносить жертвы, – сокрушенно ответил я. – Не могли бы вы мне подсказать, с чего начать мне первую жертву?
Джи встал и несколько раз прошелся по комнате.
– Я предлагаю тебе самому подумать над этим вопросом, – серьезно ответил он, – какие-то вопросы ты должен решить сам.
Я сконфуженно попятился к двери, и, не попрощавшись, стал спускаться в темноте по узкой лестнице. Засыпая, я все думал, чем же мне пожертвовать, чтобы разжечь внутренний огонь.
На следующий день, заглянув в пустые кухонные ящики, я понял, что надо идти в магазин, который находился в сером деревянном домишке, сиротливо стоящем у проселочной дороги.
«Пусть это будет моей первой сознательной жертвой», – подумал я.
Взяв со стула старенькую сумку для продуктов, я направился за покупками. У дверей магазина стояли куры и настороженно ожидали от людей хлебных крошек. В сельпо продавались лишь слежавшиеся макароны да плесневелый горох. Хлеб еще не привезли.
– Нет ли у вас чего-либо более съедобного? – недовольно спросил я. Толстая продавщица в сером потертом халате раздраженно ответила:
– Продукты надо везти с собой из Москвы, или на огороде выращивать.
«Отпетая мирянка», – подумал я.
Ничего не купив, я вышел, и куры дружно обступили меня, надеясь на свою долю, но мне нечего было им дать. Провожаемый недовольным кудахтаньем, я вернулся с пустыми руками.
– Ну что же, – сказал Джи, посмеиваясь, – это и есть твой уровень бытия как домохозяина. Ты не можешь в сельской местности достать приличной еды, а еще хочешь постичь тайное знание. А знаешь ли ты, что его в сотни раз сложнее добыть? Весь твой утренний облик говорил о том, что ты обречен на неудачу, поэтому я сам достал все, что необходимо для уютной жизни.
На столе красовалась бутылка токайского вина, на сковородке я увидел только что пожаренную рыбу, а рядом – огурцы, помидоры и пучки зелени.
«Опять ты прокатился на шару», – пронеслось в голове.
– Ты, брат Касьян, не расстраивайся, присаживайся, выпей да закуси. Когда-нибудь ты овладеешь искусством кайфмейстера.
– Что такое искусство кайфмейстера?
– Это умение в любой сложной дискомфортной ситуации построить душевную атмосферу, суметь отогреть своих товарищей теплом своего сердца. Это умение создать такую атмосферу, в которой все присутствующие чувствовали бы себя комфортно и свободно могли проявляться. А также суметь построить пространство, в котором человек смог бы попасть в свою сущность.