Один шанс есть
Шрифт:
– Вы не так поняли моих людей, – попытался смягчить ситуацию Алиахмет Нурович. – Они просто должны были проконтролировать ваши действия. Я подозревал, что вы, возможно, и на Вагиза продолжали работать. И послал их проконтролировать ситуацию. А вы уложили их, не спросив причины, по которой они там появились...
– Уложил. Точно так же и вас надеюсь уложить. Если не сумею, то, по крайней мере, обещаю доставить вам много неприятностей... Даже при вашем численном преимуществе, тактическое преимущество остается за мной, поскольку я в укрытии, а вам необходимо ко мне подойти.
– Я был о вас лучшего мнения. Вы же человек разумный и умеете оценивать ситуацию. Сейчас она не в вашу пользу. Я имею возможность просто взять вас измором, не подставляя своих людей под пули. Имею и другие возможности, чтобы нейтрализовать вас. Но я надеюсь договориться, в том числе и о дальнейшем сотрудничестве, весьма для вас выгодном. Давайте попробуем договориться...
– Трудно... Это очень трудно... Хотя я не исключаю возможности. Первую договоренность нарушили вы... – Виктор Васильевич как мог тянул время, чтобы Велесов успел договориться. А потом еще предстояло ждать, когда подмога сумеет добраться до места. И потому особой надежды на нее он не возлагал. – И у меня нет никаких оснований верить вам на слово, потому что слово вы держать не умеете. Следовательно, и не имеете права обвинять меня в отсутствии того, чем вы сами не обладаете. Я имею в виду честь...
Лейтенант Велесов тронул подполковника за плечо. Виктор Васильевич обернулся.
– Полковник понял. Он бы рад помочь, но у него нет группы в наличии. Выехал бы сам, но он успеет только часа через три-четыре... Я сказал, что это слишком поздно. Здесь неподалеку базируется отдельная рота. Полковник говорит, что, если он прикажет поднять взвод в помощь, его завтра же уволят из армии...
Виктор Васильевич кивнул.
– Я другого, честно говоря, и не ждал. Будем сами крутиться...
– Еще полковник сказал, что у него есть новости для вас... ОМОГ в Чечне нашла след рядового Юденича. Мочилов передал данные группе полковника Согрина. Может быть, к вечеру уже будет результат...
– Добро... – И крикнул уже громко: – Алиахмет Нурович, вы язык проглотили? Я соскучился по вашему голосу...
– Я хотел как лучше... – продолжил Алиахмет Нурович после некоторой паузы. – Но вы сами идете на обострение ситуации. Хотя дальше обострять ее некуда. Надо же и добрую волю проявлять, чтобы найти выход из положения. Может, для начала, как жест доброй воли, разрешите нам поднять с пола нашего охранника? Он задыхается с веревкой на шее... Слышите, как хрипит и мычит? У парня астма...
Евсеев громко хохотнул.
– Он задыхается оттого, что слишком редко моет ноги... И сейчас нюхает свои носки, – возразил подполковник. – Ничего с ним не случится. От таких запахов не умирают, хотя страдают от унижения. Вашему охраннику, как и вам, полезны такие страдания.
– Вы жестокий человек... – Хозяин дома решил показать себя гуманистом, но его возмущенный вскрик походил на визг.
– Я рад, Алиахмет Нурович, что вы поняли – наконец-то, вы встретили достойного противника, ни в чем вам не уступающего... Если вы высунетесь к охраннику, я буду стрелять.
Пауза в разговоре была продолжительной. Должно быть, за углом, на лестнице, шло обсуждение положения, но быстрого выхода, кажется, никто придумать не смог.
– Еще вопрос! – прокричал Алиахмет Нурович. – В той комнате, где вы находитесь, сидел молодой человек, мой, так сказать, гость... Думаю, вы с ним познакомились. Что с ним сейчас?
– И сейчас сидит... – Виктор Васильевич улыбнулся. – Молодой краснощекий человек... Студент Гоша Холмогоров... Он помогал мне сейф вскрыть. Сверла подавал.
– Это посторонний человек. Отпустите его, если вам не трудно...
Евсеев опять громко хохотнул. Не весело, но красноречиво показывая, как он относится к глупым просьбам, чтобы впредь они не звучали.
– А вот это мне сделать трудно... По той простой причине, что я человек общительный и желаю хоть с кем-то беседовать. Мальчик вам очень нужен?
Алиахмет Нурович ответил сразу. Фраза, должно быть, была подготовлена заранее.
– Я хотел бы его отпустить и не ввязывать в опасную переделку.
– А я теперь постоянно хочу делать то, что не понравится вам. Просто из естественного чувства противоречия. Не желаю!.. И потому не отпущу его. Сиди! – прикрикнул он на Велесова. – Куда суешься...
Лейтенант просиял от такой игры.
– Кстати, Алиахмет Нурович, а почему вы про Арби не спрашиваете? – продолжил Виктор Васильевич. – Вы же видели, как его нога высовывалась из дверного проема? Он здесь лежит, жует свои носки, улыбается вам и семафорит свободной ногой. О... Кажется, лужу под собой сделал... Это от злости. Он меня ненавидит и желает отравить мне дыхание... С чего бы вдруг такая ненависть? Его вы забрать не хотите?
Так громко, как это сделал Алиахмет Нурович, не вздыхают. И потому Виктор Васильевич понял, что это озлобленное и отчаянное рычание человека, которого ситуация выводит из себя, но он, такой, казалось бы, сильный, по-прежнему остается в ней бессильным.
– Виктор Васильевич, я вынужден буду быть с вами более жестким...
– Милости прошу. Я постараюсь постелить себе что-то помягче...
– Стелите... А я знаю, как вас ударить больнее... Очень больно... Знаете, что я сейчас сделаю? Я сейчас пошлю человека к вашей машине, и он расстреляет вашу собаку... Помните, как вы сами рассказывали о своей любви к собаке... Нельзя откровенничать с людьми, подполковник, нельзя... Вам уже больно? А будет еще больнее. Вы только представьте себе эту картину...
Виктор Васильевич напрягся и скрипнул зубами так, что, наверное, за поворотом коридора услышали, и отчаянно стукнул кулаком левой руки в стену. Ему в самом деле было очень больно. Он никак не ожидал, что машину обнаружили, и на какую-то секунду во взгляде промелькнула растерянность. Но опыт и привычка искать выход в затруднительных положениях быстро подсказал и отставному подполковнику, как ему необходимо себя вести, чтобы обезопасить любимую собаку. Может быть, даже себя обезопасить, потому что это аргумент сильный и должен подействовать на поведение Алиахмета Нуровича стопроцентно. И даже не один аргумент, а целых два, один сильнее другого. Но для начала выложил только первый, как наименее отчаянный.