Один в поле – не один
Шрифт:
— Его убили! — заорал вдруг один из буробоких, когда вражеская пуля сразила «болельщика».
— Твари!!! Они снова убили нашего боевого товарища! — гневно воскликнул центурион и бахнул кулаком о стену, в свете луны еще более серую, на вершине вала, куда они все уже взобрались. — Скоты! Нелюди!
— Он отдал свою жизнь не зря, Крепкобородый! Как герой он сложил голову, чтобы пробудить в сердцах волну праведного гева и всесокрушающей ярости, что настигнет и сметёт наших врагов. Скорее бы уже, командир, — опасливо оглядываясь, закончил свою речь желающий побыстрее оказаться поближе к тем, кто не стреляет неведомо откуда, а привычно машет заточенной железкой. — Осталось совсем немного — мы почти у цели, центурион!
— За мной! На стену!
— Эй, морды, пшли нах отсюда, — свесившись со стены, крикнул на непонятном человечьем какой-то бородач и выстрелил прямо в лицо синеспиному.
— Не прекращай, Красивый! Гаси их, — подбадривал Хромой единственного во всем Надобрывинске, кто был вооружен стрелковым оружием и, как видно, не растратил все стрелки на тренировочных пострелушках. — Да, так! Мочи их!
— Ща будет, Хромой! Ща я их... Проклятье! Мимо.
— Вот ты косой! Почти в упор не попал, бл...
— Не-не, это случайность, бро!
— Не торопись, Вит! Целься лучше! — крикнул чей-то звонкий голосок, а на правом бастионе мелькнула фигурка в белом комбезе.
— Так, довольно ждать! А ну, закидывай лобастых дротиками, парни! — крикнул Хромой, и со стены в упрямо взбирающихся по ней полетели недлинные пластиковые трубки с тяжелыми гранеными наконечниками, ни то литыми, ни то кованными, но однозначно металлическими. — Гуще мечи! Резче! Живее! Ещё! Вишь, как соскальзывают туши толстожопые. Ха-ха! Это вам не по бревнам лезть. Тут всё ровненько да гладенько, ну и куда тверже дерева.
— Вот только когти у них ого-го. Видал, как лезут. У, хари!
— Ты не отвлекайся, Красивый! Пуляй давай! Самых мордатых выцеливай! Вот же ж матёрые какие. Да со щитами за спиной, как погляжу. Надо же, — неодобрительно покачал головой Хромой, который, пока контроллировал ход боя, успевал еще и потрындеть. — А ну, поднажми! Закидываем-закидываем их, парни, пока они не влезли сюда. А то потом эти туши щитами прикроются, и хрен вы их пробьете. Еще залп! Еще мечи! Еще разок! Давай!
— Я всё! Пустой, — крикнул Вит Холтаф по прозвищу Красивый, когда расстрелял остававшиеся у него семь стрел, и при этом уничтожил пятерых лобастых. А отдав подскочившей девице свою стрелялку, принял у нее шлем и подмигнул. — Ну чё там, Хромой, рубим это мясо? Одни буробокие остались. Раз, два, три... семнадцать!
— Жди там! Пока работаем дротиками! Ещё! Резче! Всё! Все назад. Хмурый, твой выход! — крикнул Хромой, когда первые орки взобрались достаточно высоко на стену, чтобы до них можно было дотянуться копьями. — Коли их, не стесняйся!
— Кто-то еще стреляет! — вдруг воскликнул один из гвардейцев-штурмовиков, увы, пока без своего штурмового вооружения. Кроме волшебного меча и достойного доспеха, разумеется. — Из леса, кажись, пуляют. Но не часто.
— Это Толстая, должно быть. Вышла наконец на подходящую позицию и, как лучшая из стрелков, решила нас поддержать! — прокричала Командорша с бастиона.
— Не высовывайся! Твоё дело — медецина. Ну и эвакуация, если остальные тоже пойдут на штурм, — отругал ее Хромой. Но продолжил ворчать. — И чего им не спится? Чего, спрашивается, полезли посреди ночи. Да еще и таким малым числом. Неужто обозлились на неуловимых и так больно жалящих девок Быстрой? О, хорош, Хмурый! Сразу троих скинули. Отлично тыкаете, парни. Давай еще! Нраицца!
— Да и Толстая, вон, жахает просто изумительно, — восхитился Красивый, когда уже третий орк с дырой в спине улетел вниз.
— Ай! Меня ранили, меня... О, целый! — завопил вдруг один из армейцев Хмурого, причем тут сейчас были лучшие. То есть временно сведенные в один отряд бойцы из некогда 2-го десятка и самые крепкие да толковые из новичков. Как раз один из последних и получил удар когтистой лапой в грудь, защищенную не пробитым, но изрядно смятым подобием линоторакса. То есть еще старого образца клеенная защита. А выронив щит, которым не сумел прикрыться, запричетал. — Сссс, больно-то как. Рёбра мои.
— Санитар! — крикнул как всегда сосредоточенный Хмурый. А указв на бойцов резерва позади, из новичков получше, распорядился. — Ты, заменить его! Бойцы, не подставляться! Щит и копье — ваше всё! Так, всем, два шага от края! Ровнее! Приготовиться! Коли! И-и два! И-и-и три!
— Отводи своих, Хмурый. Против их щитов вы не вывозите. Все мои, вперёд! — не утерпел Хромой, когда остатки настырных орков наконец вскарабкались на стену и, получив слитный «залп» из множества копий, поредели на троих, но быстро прикрылись перекинутыми со спины достаточно толстыми дощатыми щитами, отчего на втором «залпе» уже не понеся потерь. Царапины не в счёт. — Парни, руби их. Всего лишь пятеро осталось. По двое на одного — навались!
Но это, увы, был далеко не молодняк из Набега, а настоящие псы войны. Да, тупые, да, экстравагантные во многом, но в бою — настоящие машины смерти.
— А-а-а...
— Санитар! Забрать его, — прокричал обескураженный, но старавшийся этого не показывать Хромой, когда один из его гвардейцев получил скользящий укол подмышку, который, придясь аккурат мимо латных пластин, пусть и не пробил ткань комбинезона-поддоспешника, но неслабый ушиб и неспособность продолжать бой всё же оставил. — Аккуратнее, парни! Не рискуйте. Валите их толпой и с разных сторон. Хмурый, подсоби нам лучшими копейщиками. По одному в каждую пару мечников давай. Тьма меня побери, это ведь просто буробокие! Но почему они все настолько жесткие, словно синеспиные из Набега? Аккуратнее, Красивый... Санитар(сплюнув).
— Я в порядке! — воскликнул отлетевший на три метра позёр. — Ноги просто сломаны. Ну и чёт рук не чувствую. О, прикинь, Хромой, меня порализлвало. Никогда такого не было...
— Заткнись, придурок! Всем, осторожнее! Их осталось двое. Окружите и измотайте их. Копейщики, бейте в ноги этим тварям. Звиздец, как же с ними рубиться-то?
— Только стрелять, — прокричал уносимый на носилках паралитик.
А спустя еще пару легкораненных со спонтанным штурмом было покончено.
****