Один в поле...
Шрифт:
Вернулся в дом. Мелкая все еще спала. Хотя всё сильнее ворочалась. Я же подсоеденил видик к большому телевизору вместо приставки цифрового ТВ, и включил. Громкость сразу убавил до минимума, хотя она и так была невысока. Блин, сколько лет прошло. Я уже и подзабывать начал как видик включать-то… Но ничего. Вспомнил молодость. Вскоре с экрана уже доносилось тихонечко:
— Вот оно, иго чёрное. Недолго им пировать осталось. Сейчас отведают силушки богатырской!…
Сделав чуть погромче я повернулся к дивану посмотреть как там моя малявка и чуть не вздрогнул. Она не спала. На
— Эгхм… Привет. — выдавил я из себя. Девочка промолчала, продолжая меня рассматривать. — Ты есть хочешь?
— Дя — тихонечко ответила она. Ну слава тебе, Богу. Хоть какой-то диалог завязывается. А то я уже начал подумывать что на почве стресса у неё язык отнялся. Я поспешно ринулся на кухню. За бульоном.
Глава 10
Когда же, спустя пару минут, я вернулся в комнату с кружкой бульона в руках, малявка кутаясь в полотенце заявила мне, сбивая с настроя:
— Писять. Хоцю писять.
Я так и замер в растерянности. Блин, вот дурак! Одежку вчера её из дома догадался прихватить, а ночной горшок — нет. А я ведь видел его. И, что теперь делать? На улицу её тащить? В уличный сортир? Но там морозец. А девочкам оно не очень полезно. Ну, по крайней мере — как я слышал. Бежать за горшком? Вроде и не далеко до её дома, но и не так чтоб и совсем близко. Блин… Растерянность как всегда порождала панику. Я не знал куда метаться. Что делать? Аааа…
— Сейчас. Подожди минутку — внешне, по крайней мере, я постарался сохранить спокойствие. Поставив кружку с бульоном на печь выскочил на улицу. Бодрым оленем метнулся в соседний дом. В тот самый в котором устраивал склад. Где-то тут… Вот! Нашел старую кастрюлю с черными пятнами отколовшейся эмали. Ну да, как кастрюлю ее уже не используешь, но вроде целая. Без дырок. Так же галопом вернулся домой.
— Вот. Пока сюда писай. А потом мы твой горшок заберем. Только не садись на нее. На весу. А то она холодная. — проинструктировал я мелкую и выскочил за дверь, чтоб не смущать ребенка. Хотя скорее всего ребенок как раз смущения ещё не знает. А вот сам я смутился. Что поделаешь. Ещё советское воспитание.
Решив не терять времени даром, я сделал ещё одну кружку с бульоном. Правда, в этот покрошил немного мякиша от хлеба. В горячем бульоне он моментально размяк и практически растворился. Лишь бульон стал погуще. И немного куриного мяса туда же добавить. Ну, того самого, на котором бульон варился. Естественно, меленько-меленько порубленного. Вот. Всё правильно. Сперва — жиденький бульон. Потом погуще. И, если и с ним справится, то тогда и до мяска дело дойдет…
— Ну что, ты всё? — вопрошаю я, чуть приоткрыв дверь в комнату
— Дя, — коротко отвечает малявка.
Когда я зашел в комнату, девочка сверкала голым задом, запутавшись в перекрутившимся полотенце. Горько вздохнув я отобрал у нее злосчастную тряпку и, встряхнув ее, завернул ребенка как полагается. Потом посадив себе на колено стал поить ее бульоном разговаривая с ней.
— Вот. Сейчас мы покушаем и пойдем в баню — вымоем тебе физиономию. А то что это тут за чучело? Некрасиво когда девочки не моются. Девочки должны быть чистенькие и умытые…
И так далее. Вроде как обычный разговор с малышом. Вот только я говорил максимально серьезным тоном, стараясь не допускать в интонации сюсюкающих ноток, которые так любят (зачастую инстинктивно) добавлять взрослые, общаясь с детьми.
Поить старался небольшими глоточками, чтоб успевало усвоиться выпитое. Девочка была явно голодна и стремилась выхлебать побыстрее. Вот и приходилось отвлекать ее разговорами.
— А как тебя зовут? — спрашивал я её, делая паузу, чтоб она могла ответить.
— Ева, — пищит малышка, не отрывая голодного взгляда от стакана. Я снова даю ей сделать пару глотков и снова отвожу руку, задавая новый вопрос
— А сколько тебе лет, Ева?
— Тли, — отвечает она, и следует новая порция глотков.
И так далее. Может создаться впечатление, что я бессовестно мучил маленького ребенка, не давая ему толком поесть. Но на самом деле я-то знал, что после голодания резко набрасываться на еду не стоит. Вот и растягивал как мог. И все равно, первый стакан с бульоном опустел стремительно. За ним пришла очередь и второго. Того, что погуще, с хлебом и мясом. Вот его девочка уже не осилила. Ну половину съела, конечно, прежде чем завила, что:
— Се. Я босе не хоцю.
— Вот и молодец! А сейчас пойдем мыться. В бане тепло. Ты умоешь свою мордашку и будешь красивая-красивая.
Отнес ее в баню. Усадил в предбаннике.
— Так посиди тут чуть-чуть. Я тебе водички наберу, — попросил я и заскочил в саму баню.
Ну особой жары не было. Не пекло настоящей парной. Но тепло. Градусов сорок-пятьдесят в бане было. Можно и больше раскочегарить, но зачем? Девочка жары не выдержит, а ей не парится, ей мыться надо. Набрал два тазика с водой. Тоже старался, чтоб вода ни горячая, ни холодная была. Тепленькая. Приготовил мыло, шампунь. Вышел в предбанник. Сидит. Смотрит.
— Ты сама сумеешь вымыться? — с большим сомнением в голосе поинтересовался я. Так-то, конечно — надо бы самому ее вымыть, но девочка же…
— Дя, — несколько неуверенно отвечает та, — я умею.
— Ну давай тогда, — все еще сомневаясь, все же согласился я. — Дуй в парилку. Я тебя тут подожду.
Посидев пару минут как дурак в предбаннике я вышел на улицу. Взял лопату снег почистить. За ночь нападало. Не так, чтоб много, но и не мало. Да он и сейчас всё ещё пролетал. Не так как ночью, но еще падал. Не то чтоб это было так уж необходимо, но чем-то же себя занять надо…
Конечно же, в итоге она ни черта не вымылась. Лицо она ещё промыла водой, но явно без мыла, а шея осталась грязная, за ушами, да и волосы даже и не трогала. Я только вздохнул, увидев это ее:
— Се, я помиясь.
— Э, нет, голубушка. Давай-ка нормально помоемся.
Пришлось мыть её самому. Впрочем, она всё стоически выдерживала. Лишь в самом конце, когда я вылил ей на голову ковшик воды, собираясь помыть ей волосы, она захныкала
— Сипит.
— Что? — не понял я
— Газа сипит.