Одиннадцать минут

29 июня 2002 года, за несколько часов до того, как поставить последнюю точку в рукописи этой книги, я отправился в Лурд набрать чудотворной воды из тамошнего источника. И вот, уже на территории святилища, какой-то человек лет примерно семидесяти спросил меня: «Вам, наверное, говорили, что вы очень похожи на Пауло Коэльо?» Я ответил, что Пауло Коэльо — перед ним. Тогда этот человек обнял меня, представил жене, познакомил с внучкой, стал говорить о том, какую важную роль сыграли в его жизни мои книги, а под конец добавил:

Я не впервые слышал эти слова, но всякий раз радовался им. Однако в тот миг сильно растерялся, ибо знал, что «Одиннадцать минут» —книга, толкующая о таком предмете, который может и смутить, и шокировать, и ранить. Я дошел до источника, набрал воды, вернулся, спросил, где живет этот человек (оказалось — на севере Франции, на границе с Бельгией), и записал его имя.

Эта книга посвящается вам, Морис Гравелин. У меня есть обязательства перед вами, перед вашей женой и внучкой — но и перед самим собой: я должен говорить о том, что заботит и занимает меня, а не о том, что от меня хотели бы услышать все. Одни книги заставляют нас мечтать, другие — погружают в действительность, но все они проникнуты самым главным для автора чувством — искренностью.

Ибо я — первая и я же — последняя Я — почитаемая и презираемая Я — блудница и святая

Я — жена и дева

Я — мать и дочь

Я — руки матери моей

Я — бесплодна, но бесчисленны дети мои Я счастлива в браке и не замужем Я — то, кто производит на свет, и та, кто вовек не даст потомства Я облегчаю родовые муки Я — супруг и супруга И это я родила моего мужа Я — мать моего отца Я — сестра моего мужа Поклоняйтесь мне вечно.

Ибо я —злонравна и великодушна.

Гимн Изиде, обнаруженный в Наг-Хаммади, III или IV век (?) до н. э.

И вот, женщина того города, которая была грешница, узнавши, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастроеый сосуд с миром;

И, ставши позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром.

Видя это, фарисей, пригласивший Его, сказал сам в себе: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница.

Обратившись к нему, Иисус сказал: Симон! Я имею нечто сказать тебе. Он говорит: скажи, Учитель.

Иисус сказал: у одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динаров, а другой пятьдесят;

Но как они не имели чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбит его?

Симон отвечал: думаю, тот, которому более простил. Он сказал ему: правильно ты рассудил.

И обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал; а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла.

Ты целования Мне не дал; а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги.

А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому мало прощается, тот мало любит.

Лк 7:37-47

Жила-была на свете проститутка по имени Мария.

Минуточку! «Жила-была» — хорошо для зачина сказки, а история о проститутке — это явно для взрослых. Как может книга открываться таким вопиющим противоречием? Но поскольку каждый из нас одной ногой — в волшебной сказке, а другой — над пропастью, давайте все же будем продолжать, как начали. Итак: Жила-была на свете проститутка по имени Мария.

Как и все проститутки, родилась она чиста и непорочна и, пока росла, все мечтала, что вот повстречает мужчину своей мечты (чтобы был красив, богат и умен), выйдет за него замуж (белое платье, фата с флер-д-оранжем), родит двоих детей (они вырастут и прославятся), будет жить в хорошем доме (с видом на море). Отец у нее торговал с лотка, мать шила, а в ее родном городке, затерянном в бразильском захолустье, всего только и было что кинотеатр, ресторанчик да банк — все в единственном числе, — а потому Мария неустанно ждала: вот придет день и нагрянет без предупреждения прекрасный принц, влюбится без памяти и увезет мир покорять.

Ну а пока прекрасного принца не было, оставалось только мечтать. В первый раз влюбилась она, когда было ей одиннадцать лет — по дороге из дома в школу. В первый же день занятий поняла Мария, что появился у нее попутчик: вместе с нею в школу по тому же расписанию ходил соседский мальчик. Они и словом-то друг с другом не перемолвились ни разу, однако она стала замечать, что больше всего нравятся ей те минуты, когда по длинной дороге — пыль столбом, солнце шпарит немилосердно, жажда мучит, — из сил выбиваясь, поспевает она за мальчиком, который идет скорым шагом.

И так продолжалось на протяжении нескольких месяцев. И Мария, которая терпеть не могла учиться и, кроме телевизора, иных развлечений не признавала — да их и не было, — мысленно подгоняла время, чтоб поскорее минул день, настало утро и можно было отправиться в школу, а субботы с воскресеньями — не в пример своим одноклассницам — совсем разлюбила. А поскольку, как известно, для детей время тянется медленней, чем для взрослых, она очень страдала и злилась, что эти бесконечные дни дают ей всего-навсего десять минут любви и тысячи часов — чтобы думать о своем возлюбленном и представлять, как замечательно было бы, если б они поговорили.

И вот это произошло.

В одно прекрасное утро мальчик подошел к ней, спросил, нет ли у нее лишней ручки. Мария не ответила, сделала вид, что обиделась на такую дерзкую выходку, прибавила шагу. А ведь когда она увидела, что он направляется к ней, у нее внутри все сжалось: вдруг догадается, как сильно она его любит, как нетерпеливо ждет, как мечтает взять его за руку и, миновав двери школы, шагать все дальше и дальше по дороге, пока не кончится она, пока не приведет туда, где — люди говорят — стоит большой город, а там все будет в точности, как по телевизору показывают, — артисты, автомобили, кино на каждом углу, и каких только удовольствий и развлечений там нет.