Одиннадцать врагов IT-сыщика
Шрифт:
– В нашем ювелирном готовится ограбление! – торжествующе воскликнул Пилипенко. Забежав девчонкам за спины, встал за ними будто охранник при арестованных.
Ювелиры переглянулись. Выражение их лиц было весьма странным. Во всяком случае, Пилипенко посчитал, что встревоженное начальство надо немедленно успокоить.
– Ничего не выйдет, я всех разоблачил! – заявил он.
Физиономии начальства стали еще более встревоженными, а в глазах дизайнера появилась самая настоящая паника.
– Я поймал их! – торжествующе вскричал Пилипенко и попытался ухватить девчонок за воротники.
Но открытые вечерние платья никаких воротников
– Если ваш охранник порвет нам платья…
– Знаю, знаю, – перебил ее менеджер, печально разглядывая пятно на рубашке. – Вы с нас возмещение скачаете, мало не покажется. Где-то я эти слова недавно слышал… – Он перевел тоскливый взгляд на старлея. – Что вы все к детям цепляетесь, Пилипенко? На улице чуть мальчишке куртку не порвали, здесь на девочек накинулись! У вас что, пунктик какой-то? Немедленно извинитесь!
– Перед детской мафией извиняться! – взвился Пилипенко. – Это ж одна банда! Я их разоблачу! Вон гуся их криминального вы уже съели, за что большое вам человеческое спасибо! – Пилипенко снова сделал попытку пожать руку менеджеру, а тот вновь отчаянно шарахнулся в сторону.
– Криминально съел гуся? – Мужчина, в двух шагах от девчонок нагружавший собственную тарелку, неожиданно обернулся. Сестры мгновенно узнали их грозного заказчика, депутата горсовета Петра Николаевича. – То есть украл? Мой… Э-э, менеджер ювелирного? Как же это вы так, любезнейший? Зарплаты не хватает или просто болезнь такая? Бывает клептомания, а у вас гусемания?
– Я не крал никакого гуся. – Под подозрительными взглядами десятков глаз менеджер переливался всеми цветами радуги, не хуже драгоценностей приглашенных. – Я вообще не понимаю, о чем речь!
– Та боже ж мой, я думал, речь идет о маленьких прозрачненьких бриллиантиках! – Господин Шульман, как всегда не слишком опрятный, но сияющий перстнями, вывернул из-за спины Петра Николаевича. Солидно направился к блюду с жареной птицей. – А оказывается, здесь маленькие такие гусики!
– Это рябчики! – автоматически поправил его Петр Николаевич.
– Вот он, шанс ощутить себя настоящим буржуем! – восхитился Шульман, и бормоча «ешь ананасы, рябчиков жуй», принялся накладывать птичек на тарелку. Сложил горкой, потом с сомнением поглядел на свою тарелку, на почти полное блюдо… Перекинул рябчиков обратно, подхватил все блюдо целиком, добавил туда закусок и, едва заметно подмигнув Мурке и Кисоньке, двинулся к следующему столу. Через мгновение оттуда донесся его пронзительный голос: – Что? Японская сырая рыба? Нет, деточка, так не пойдет! Возьмите-ка вы ее – все блюдо берите, не экономьте на старике – и отнесите к повару. Скажите, пусть прожарит. Для меня. С корочкой!
Троица из ювелирного глядела ему вслед, и на лицах их бушевала целая гамма выражений: растерянность, неприязнь, смущение, а главное – явное опасение. Похоже, появление Шульмана на презентации стало для них неприятным сюрпризом. Мурка с любопытством подметила, что такой же бурный калейдоскоп переживаний отражается на физиономии еще одного человека – их заказчика Петра Николаевича.
Зато сами сестры явно испытывали облегчение.
– Началось, – тихонько шепнула Кисонька.
Действительно,
Первая гостья взошла на подиум, взмахнула руками, заставляя сверкать браслеты на запястьях. Восседающий в переднем ряду господин Шульман сунул блюдо с рябчиками недоумевающей соседке. Шустро засеменил прямо к изображающей манекенщицу гостье. И жирными от еды пальцами в бриллиантах ухватился за браслет. Зажал веком сильное увеличительное стекло.
– Так, так, – бормотал он, внимательно изучая камни. Восхищенно поцокал языком, покивал головой. – Какой блеск, какой блеск! Мастерство! – Он круто развернулся и поспешил обратно, на весь зал крича: – Вы там моих рябчиков не едите, нет?
– Широко известный эксперт по драгоценностям господин Шульман выражает восхищение огранкой камней и мастерством нашего ювелира, – поспешно сообщил опешивший было менеджер.
Он глядел вслед Шульману, и в глазах его стояла тревога. В зале раздались неуверенные аплодисменты. Дизайнер поднялся со своего места и раскланялся. На лице его вместо удовольствия был написан самый настоящий ужас.
Вытирая салфеткой выпачканные жиром запястья, женщина поспешила убраться с подиума.
Следующую даму Шульман подкараулил, когда она спускалась с «языка». Вновь доверив рябчиков соседке, он ухватил гостью за ухо, словно нашкодившую девчонку. И бегло обревизовал сережку. Тревога на лице менеджера сменилась откровенным страхом, а дизайнер вроде как впал в ступор. Во всяком случае, на аплодисменты он больше не отзывался.
Доступ к третьей даме попытался перекрыть бухгалтер. Он словно бы нечаянно заступил Шульману дорогу к подиуму. Невозмутимый эксперт скомандовал:
– Подержите! – вручил бухгалтеру заветное блюдо с птичками и проскочил мимо него. Обглоданной птичьей косточкой подцепив массивный кулон с груди очередной гостьи, он внимательно вгляделся в искрящуюся россыпь камней. Вновь довольно покивал: – Мастер, мастер! Специалист!
Специалист не откликался, в полуобмороке сползая со стула.
А Шульман быстрым движением отобрал у бухгалтера свое блюдо и вернулся на место. Доверительно наклонился к соседке, прошептал:
– По-моему, птичек было больше! По-моему, он моих птичек ел! – Шульман скосил глаз в сторону побледневшего бухгалтера. – В следующий раз опять вам доверю! Вы же на диете? – И он окинул оценивающим взглядом худощавую фигуру соседки, остановился на огромном бриллианте, сияющем в кольце женщины. – Тоже у них покупали? – Шульман махнул в сторону бесящегося от злости менеджера. А когда его соседка кивнула, быстренько изучил и ее драгоценности. Удовлетворенно покивал: – Мастерство! Уровень!
В рядах что-то глухо бухнуло: дизайнер из полуобморока перешел в полный обморок. Вокруг зашумели, кто-то потребовал вызвать «Скорую». Не обращая внимания на потерявшего сознание коллегу, менеджер двинулся к Шульману. Выражение лица его было угрожающим. Мурка и Кисонька быстро переглянулись и тоже принялись пробираться поближе к Шульману.