Одиннадцатая заповедь
Шрифт:
Мэгги хотела что-то сказать, но Кутер продолжал говорить без передышки.
— Конечно, я знаю о вас больше, чем вы обо мне, но, к сожалению, сейчас у нас нет времени это исправить. — Он улыбнулся Таре и Стюарту и слегка поклонился. — Будьте любезны, следуйте за мной.
Он повернулся и покатил тележку с чемоданами к двери.
— Пусть старые друзья встречают новых, — прошептала Мэгги.
Кутер провел их вниз по крутому пандусу, а потом по длинному пустому коридору. Мэгги поравнялась с ним и начала спрашивать о его беседе с Коннором. В конце коридора они
— Как нам вас отблагодарить? — спросила Мэгги.
Кутер снова поцеловал ей руку.
— Мэм, — сказал он, — во всем мире вы можете найти людей, которые никогда не смогут сполна отблагодарить Коннора Фицджералда.
Они сидели и смотрели телевизор. Пока двенадцатиминутная видеопленка не кончилась, никто из них не произнес ни слова.
— Как это может быть? — тихо спросила Элен Декстер.
— Только если кто-то занял его место в «Крестах», — предположил Гутенбург.
Декстер ошеломленно молчала.
— Джексон мог бы это сделать, только если он был готов пожертвовать собственной жизнью ради него, — сказала она.
Гутенбург кивнул.
— А кто этот человек, который платил за винтовку?
— Алексей Романов, сын так называемого Царя и второй человек в петербургской мафии. Один из наших агентов заметил его во франкфуртском аэропорту, и мы подозреваем, что он и Коннор сейчас работают сообща.
— Значит, именно мафия помогла ему бежать из «Крестов», — сказала Декстер. — Но если ему нужна была винтовка «Ремингтон-700», то кто же мишень?
— Президент, — сказал Гутенбург.
— Возможно, вы правы, — ответила Декстер. — Но какой страны?
Глава двадцать восьмая
Когда самолет российских ВВС Ил-62 приземлился на американской военно-воздушной базе «Эндрюс», среди встречавших его семидесяти двух официальных лиц были президент Соединенных Штатов и государственный секретарь. Заранее был расстелен красный ковер, поставлена трибуна с дюжиной микрофонов, и к тому месту, куда должен был подрулить самолет, уже подкатили широкий трап.
Дверь самолета открылась, и появилась высокая, стройная стюардесса. Следом за ней из самолета вышел невысокий коренастый человек, рядом с высокой стюардессой он казался еще ниже. Лоуренс сомневался, что человек такого роста мог бы стать президентом Соединенных Штатов.
Когда Жеримский стал спускаться по трапу, фотографы начали его ретиво снимать. Из-за барьера телевизионщики всех компаний направили свои объективы на человека, который должен был доминировать в международных новостях следующие четыре дня.
Начальник протокольного отдела выступил вперед, чтобы представить президентов друг другу, и Лоуренс тепло пожал руку своему гостю.
— Добро пожаловать в Соединенные Штаты, господин президент.
— Спасибо, Том, — сказал Жеримский, сразу же ставя его на место.
Лоуренс представил Жеримскому государственного секретаря.
— Рад вас видеть, Ларри, — сказал Жеримский.
Любезно и по-дружески Жеримский приветствовал всех, кого ему представляли: советника по национальной безопасности, министра торговли, министра обороны. Когда ему представили всех, кто его встречал, Лоуренс тронул его за локоть и повел к трибуне. Они шли по летному полю, и американский президент наклонился к Жеримскому и сказал:
— Я сейчас скажу несколько приветственных слов, а потом вы, возможно, захотите ответить, господин президент.
— Пожалуйста, называйте меня Виктор, — поправил его Жеримский.
Лоуренс взошел на трибуну, вынул из внутреннего кармана лист бумаги и положил его на пюпитр.
— Господин президент! — начал он; затем, повернувшись к Жеримскому, улыбнулся и сказал: — Виктор! Начну с того, что скажу: «Добро пожаловать в Америку!» Сегодняшний день открывает новую эру в особых отношениях между нашими великими странами. Ваш визит в Соединенные Штаты возвещает…
Коннор сидел перед тремя телевизорами и смотрел, как три ведущие телевизионные компании освещают церемонию. Вечером он снова и снова будет прокручивать видеопленку. На аэродроме было даже больше агентов службы безопасности, чем он ожидал. Казалось, каждого президента окружало целое подразделение охранной службы. Но там не было ни Гутенбурга, ни кого-либо из кадровых исполнителей ЦРУ. Коннор заподозрил, что секретная служба даже не догадывается, что на воле находится потенциальный убийца.
Коннор не удивился, что винтовка, купленная в Далласе, так и не была доставлена в Вашингтон. Двое громил из мафии сделали все, чтобы предупредить ЦРУ, разве что они не позвонили туда по телефону. Будь он заместителем директора, он позволил бы им доставить винтовку по назначению, надеясь, что она приведет его к тому человеку, который собирается ею воспользоваться. Но Гутенбург явно решил, что гораздо важнее устранить винтовку. Может, он и прав. Коннор не должен снова потерпеть поражение, как в Далласе. Значит, ему было необходимо разработать альтернативный план.
После того что произошло в мотеле «Мемфис-Марриот», стало ясно, что Алексей Романов не хочет отвечать за неудачу, если что-нибудь пойдет не так, как было задумано, и теперь Коннор взял на себя руководство всей операцией. Люди, следившие за ним, держались на почтительном расстоянии, но ни на минуту не выпускали его из виду — иначе в то утро он лично находился бы на военно-воздушной базе «Эндрюс»…
Президент Лоуренс закончил свою приветственную речь, и присутствующие разразились рукоплесканиями, которые, впрочем, терялись на таком обширном открытом пространстве. Лоуренс отступил в сторону, чтобы дать президенту России возможность ответить, но когда Жеримский взобрался на трибуну, за строем микрофонов его почти не было видно. Коннор не сомневался, что в течение следующих четырех дней американская пресса будет постоянно напоминать своему президенту, рост которого — метр восемьдесят, о его пропагандистском промахе; и, конечно, Жеримский решит, что это было сделано нарочно — чтобы его унизить. Коннор подумал: «Интересно, кому сегодня дадут пинка под зад в Белом доме?»