Одиннадцатая заповедь
Шрифт:
– Я торговец, я не могу умереть, - Сидорович засмеялся противным каркающим смехом.
– И ты не можешь. Потому что ты отмеченный Зоной. Ты родился почти одновременно с ней, двенадцатого апреля1986 года, да еще в Припяти. Двадцать шестого апреля восемьдесят шестого года был первый взрыв, а 12 апреля 2006 - второй. Надеюсь, ты не думаешь, что это простые совпадения? Ты наш, Пиндос, по всем статьям наш!
– Ваш - это чей?
– Хозяев Зоны.
– Лицо Сидоровича странным образом изменилось, и передо мной уже сидел сумрачный Бармен в своей неизменной
– Нас много, но все вместе мы Зона!
– Так же неуловимо Бармен превратился в генерала Воронина, потом в Сарыча и наконец в Уокера.
– И ты часть нашего братства.
– Я сам по себе.
– Люди приходят в Зону, чтобы искать богатство, счастье, бессмертие, а находят себя, - заявил мне Сидорович-Бармен-Воронин-Сарыч-Уокер. Он понемногу утрачивал материальность, окутывался голубоватым свечением, превращаясь в голограмму. Да и сам бункер вокруг меня начал меняться - стены раздвинулись, низкий бетонный потолок ушел наверх, в темноту. Я очутился в зале без окон, и передо мной находились расположенные звездой горизонтальные капсулы-автоклавы, похожие на барокамеры - их крышки были сделаны из прозрачного материала и под ними угадывались очертания человеческих фигур.
– Зона дает каждому из вас такую возможность.
– Что такое Зона?
– Это Разум. Могучий, чистый, созидающий будущее.Чтобы обрести этот разум было проделано много работы и принесены большие жертвы. Но тебе этого не понять, ты всего лишь сталкер.
– Если вы Разум, то откуда в Зоне так много тварей?
– Сон разума рождает чудовищ, Андрей Аркадьевич.
– Ты знаешь мое имя?
– Знаю. И твои мысли тоже. О чем ты мечтаешь?
– Это не твое дело.
– Ты не можешь ответить на мой вопрос. Твои мысли пусты. У тебя нет целей. Твои желания не оформлены. Ты пришел в Зону с пустым сердцем. Ни горя, ни радости, ни любви, ни ненависти. Пустота. Хватит ли у тебя мужества предстать перед Исполнителем желаний и попросить о самом заветном, самом выстраданном?
Стены исчезли, пол под ногами пропал, я будто повис в ослепительном белом свечении, наполнившим все пространство вокруг меня. А потом, подхваченный неведомой силой, я поплыл в этом море света вперед, к появившемуся передо мной сияющему пятну.
– ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ!
Пространство свернулось вокруг меня в трубу, по которой я несся с сумасшедшей скоростью. Бешеный полет закончился в огромном полуразрушенном зале под бетонным куполом, в отверстия которого пробивались слабые лучи солнца, растворявшиеся в мощном зеленовато-голубом сиянии, которое испускал стоявший на возвышении черный кристалл неправильной формы. Я смотрел на него и понимал, что этот странный артефакт долгие годы ждал именно меня. Набравшись храбрости, я перекрестился и шагнул в окружающее кристалл свечение...
Свет исчез. Я стоял перед подъездом давно заброшенного пятиэтажного дома. Прочитал на табличке: "Ул. Дружбы Народов, 13". Потом вошел в подъезд. По усыпанным битыми стеклами и мусором ступеням поднялся на второй этаж,
Обычная квартира зажиточной советской семьи. Уютная маленькая кухонька с четырехконфорочной газовой плитой, холодильником "Мир" и польским гарнитуром "Кася". Стены отделаны белым кафелем с розовыми цветочками, на окне красные занавески с рюшами. Все чистое и ухоженное, полы недавно вымыты и блестят, нигде ни пылинки, будто не было спешной эвакуации и тридцатилетнего забвения, и хозяева вышли отсюда лишь минуту назад. В зале диван и два кресла, между креслами продолговатый журнальный стол с лампой под красным абажуром,стенка с книгами, телевизор "Темп 714" и радиола "Ригонда" в углу, на полу красный гэдээровский палас. Справа дверь на застекленный балкон, слева вход в спальню, где две составленные вместе кровати с деревянными спинками, накрытые голубым нейлоновым покрывалом, румынский, орехового дерева шифоньер, пианино "Элегия" и трюмо с овальным зеркалом с самодельной металлической рамкой. И детская кроватка под балдахином в углу, возле которой картонная коробка с игрушками.
За моей спиной будто всхлипнул кто-то. Я вздрогнул, обернулся, вышел обратно в зал.На столе, рядом с лампой, окруженный золотистым свечением, медленно вращался в воздухе мерно пульсирующий предмет, похожий на человеческое сердце.
– ИНОГДА МЫ ХОТИМ СЧАСТЬЯ, НО НЕ МОЖЕМ ОПРЕДЕЛИТЬ, В ЧЕМ ОНО, - сказал голос.
– ПОЭТОМУ ПРОСТО ВСПОМНИ, ЕСЛИ МОЖЕШЬ...
– Аркаша!
– Женщина говорила на кухне, и голос звучал недовольно.
– Я же просила тебя не курить в квартире. У тебя новорожденный сын, а ты...
– Я в подъезде курил, - ответил мужской голос.
– Наверное, запах оттуда дошел.
– А лучше бы ты вообще бросил курить!
– заявила женщина.
– Сходи в магазин, у меня стиральный порошок кончился. Надо еще пеленки постирать...
Я узнал эти голоса. Я мог бы слушать их вечно.
– Мама! Папа!
Мне никто не ответил. Я выбежал в кухню - никого. В ванной комнате тоже. В желтой ванной, в тазике, лежали замоченные пеленки.
– Мама! Папа!
Тишина.
– ТЫ ПОНЯЛ, ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ?
– спросил голос.
– А ТЕПЕРЬ ПОДУМАЙ, МОГУ ЛИ Я ДАТЬ ЕГО ТЕБЕ.
Сердце над столом продолжало пульсировать и медленно вращаться, время от времени всхлипывая, как обиженный ребенок. За окнами начало быстро темнеть, небо побагровело, будто перед выбросом. Тоненькие всхлипывания заглушил далекий тревожный вой сирены.
– БЕГИ! БЕГИ!
Сердце соскочило со стола и покатилось по полу, оставляя за собой кровавый след. Я было бросился за ним, но тщетно - ноги словно приросли к полу, я не мог сделать ни шага. За окном грохнуло, на меня упал багряный мертвый свет из окна, все вокруг заходило ходуном, и все, что мне оставалось - это закричать от ужаса и отчаяния...
– Пиндос! Эй, ты что?
Я открыл глаза. Освещенный пламенем костра Уокер выглядел заспанным и недовольным.
– А?
– Я понял, что уже не сплю.