Одиннадцатые звездные войны (сборник)
Шрифт:
— Нет. К тому же они еще плохо знают английский.
— Не забывайте, что они УЧАТСЯ, и не забывайте о записывающих приборах. А сейчас, священник, я подкину вам проблему — относительно моти и Сотворения. Долгое время мы говорили о Великих Галактических Колдунах, наблюдающих за нами и решающих: позволить ли людям объединиться? Верно? Здесь же все как раз наоборот, не так ли? Теперь мы решаем, позволить ли моти выйти из их системы, и пока это не решено, не хотим показывать им ни генераторов Поля Лэнгстона, ни Олдерсон Драйва, ни нашего оружия... Да что там говорить, даже того, сколько на "Макартуре"
— Вы относитесь к ним, как в врагам,— мягко сказал Дэвид Харди.
— И это не зависит ни от моего, ни от вашего решения, доктор. Кроме того, я задаю вопросы и хочу получить ответы до того, как решу, что Моти всего лишь верные друзья — Род смотрел мимо священника, и его взгляд был устремлен куда-то далеко. Я не жалею, что это не мое решение, подумал он. Но в конечном счете они придут спросить меня. Как будущего маркиза Круцис Корта, если ничего не случится.
Он знал, что этот вопрос будет возникать снова и снова, и был готов к этому.
— Во-первых, почему они послали к вам корабль с Мошки-1 ? Почему не из троянской точки? Ведь это гораздо ближе.
— Я спрошу об этом у них, когда смогу.
— Во-вторых, почему четыре моти? Может, это и неважно, но я хочу знать, почему они назначили по гиду к каждому нашему ученому и одного к Уайтбриду, но не прикрепили никого к членам команды.
— И они были правы, разве не так? Они дали гидов четырем людям, наиболее интересным для их обучения...
— Именно. Но как они узнали? Например, откуда они могли знать, что на борту будет доктор Хорват? И в-третьих, меня интересует, что они строят сейчас?
— Хорошо, капитан.— Харди смотрел несчастно, но не гневно. Ему было и будет труднее отказать, чем Хорвату... отчасти потому, что он был духовником Рода. И вопрос этот будет поднят снова, Род не сомневался в этом.
В течение следующих недель на ’’Макартуре" велась суматошная деятельность. После каждой передачи данных с катера, все ученые работали сверхурочно, и каждый из них ждал помощи Военного Флота НЕМЕДЛЕННО. Оставался открытым вопрос о сбежавших малышах, но теперь это превратилось в игру, в которой проигрышем был "Макартур". В кают-компании даже заключались пари, что оба они мертвы, но тел их найти не удавалось. Это тревожило Рода Блейна, но сделать с этим он ничего не мог.
Он также разрешил морским пехотинцам нести караульную службу в обычных мундирах. Катеру никто не угрожал и было нелепо постоянно держать дюжину мужчин в полном боевом облачении. Вместо этого он удвоил караулы, продолжая наблюдение за пространством вокруг "Макартура", но никто — или ничто — не пыталось приблизиться, удрать или отправить сообщение. Тем временем биологи неистово искали ключ к психологии и физиологии моти, астрономическая секция продолжала картирование Мошки-1, Бакмен дрожал от страха, когда кто-нибудь другой пользовался астрономическим оборудованием, а Блейн пытался сохранить свой переполненный корабль в состоянии покоя. Его уважение к Хорвату росло каждый раз, как он размышлял о дискуссиях между учеными...
На борту катера активность была еще выше. Командор Синклер покинул корабль и был немедленно забран к чужакам. Прошли три дня, прежде чем Коричнево-белый начал следовать за Синклером по пятам, и это было тихий Моти. Его, казалось, интересовали механизмы катера, в отличие от других, которые прикрепили себя к людям. Синклер и его Финч проводили долгие часы на борту чужого корабля/ залезали во все углы и все опробывали.
— Парень был прав относительно инструментальной комнаты,— сказал Синклер Блейну во время одного из ежедневных докладов.— Это напоминает тесты на интеллигентность, применяемые к новым рекрутам. Некоторые из этих инструментов испорчены, и моя задача — привести их в порядок.
— Испорчены сейчас?
Синклер хихикнул, вспоминая. Было довольно трудно объяснить эту шутку Блейну. Молоток с большой головкой каждый раз бил по пальцу. Его требовалось подровнять. Лазер нагревался слишком быстро... и это было очень хитро. Он излучал не ту длину волны. Синклер исправил его, удвоив длину волны — каким-то образом. Кроме того, он узнал о компактных лазерах много такого, чего не знал прежде. Были еще и другие тесты вроде того.
— Они хорошие техники, капитан. Требуется немалая изобретательность, чтобы справиться с некоторыми приборами и заставить их делать больше, чем они делают. Но они не могут заставить меня при этом не изучать их корабль... Капитан, я уже знаю достаточно, чтобы сделать корабельные шлюпки более эффективными. Или получить миллионы крон, спроектировав шахтерский корабль.
— Значит, уйдете от нас, когда мы вернемся, Сэнди?— спросил Род, но Синклер широко улыбнулся, показав, что не собирается делать этого.
На вторую неделю Род Блейн тоже получил Финч (клик).
Это и испугало его и польстило ему. Моти выглядела подобно всем остальным: коричневые и белые метки, мягкая улыбка на искривленном лице, поднимавшимся над столом достаточно, чтобы Род мог погладить его по голове,— если когда-нибудь окажется с Моти лицом к лицу, что было довольно невероятно.
Каждый раз, когда он вызывал катер, она была там, всегда спеша увидеть Блейна и поговорить с ним. С каждым разом ее английский становился лучше. Они могли обменяться несколькими словами, и это было все. У него не было времени для Флинч или потребности в ней. Обучение Моти языку не являлось его работой — как не было работой кого-либо другого — и он просто смотрел на нее через экран. Как можно использовать гида, с которым ты никогда не встретишься?
— Похоже, они решили, что вы важная персона,— невозмутимо отвечал ему Харди.
Блейну было о чем подумать, пока он руководил этим сумасшедшим домом — своим кораблем. А чужаки вовсе не жаловались.
Месячная вспышка активности слабо подействовала на Горация Бари. Он не получал вообще никаких новостей с катера и никак не участвовал в научной работе на корабле. Внимательно собирая слухи, которые могли оказаться полезными, он ждал новостей, фильтрующихся вниз сквозь напластования ложных данных. Связь с катером велась только с мостика, а кроме Бакмена у него не было настоящих друзей среди ученых. Впервые с тех пор, как они покинули Нью-Чикаго, Бари почувствовал себя пленником.