Одиннадцатый легион
Шрифт:
Прежде чем начать действо, Герта обратилась с речью, адресованной то ли к нему, то ли к многочисленным зрителям:
– По повелению верховной предводительницы свободных амазонок, благородной Агнеты, сегодня и здесь проводится не экзекуция, а допрос имперского офицера, повинного в убийстве посланника лесничего Богорта! Тебе, ублюдок, сильно повезло, по приказу Агнеты запрещено бить по голове и по… мужскому достоинству!
– Наверное, благородная воительница посчитала это ниже своего достоинства, – пытался отшутиться язвительным каламбуром Дарк, однако
По голове и другому месту действительно не били, зато в остальном оторвались на славу. Разминку начали с плетей, которыми девицы орудовали достаточно бойко, по схеме: два-три удара, затем плети в воду, и еще два-три удара… С лиц прелестных мучительниц не сходили загадочные ухмылки, глазки весело горели. Картина избиения сопровождалась веселым улюлюканьем толпы. Краем глаза Дарк заметил, что на него делают ставки. «Интересно, какова система – через сколько времени расколюсь или на чем: на плетях, батогах или на еще каком инструментарии?»
К сожалению, он не мог присоединиться к общему веселью. Каждый новый удар обжигал грудь, словно укус дикой осы, боль накапливалась, становилась все сильнее и сильнее. Хотелось кричать, орать, выть и кусаться от ярости. Ни того, ни другого он позволить себе не мог: до мучительниц было слишком далеко, а кричать и плакать запрещал офицерский кодекс чести. К тому же почему-то до сих пор он считал амазонок женщинами, при которых показывать слезы было позором. В конце концов, Дарк нашел достойный выход из ситуации – начал ругаться.
Бесившийся в агонии мозг обострился беспредельно, и по поляне разносился богатый арсенал армейского фольклора, который очаровал публику. Улюлюканье затихло, сменилось хохотом и одобрительными выкриками. В толпе, как всегда, нашлись любительницы, которые быстро записывали вылетающие из его рта междометия, словосочетания, а порой и целые предложения.
К этому моменту Рея и Лея наконец-то устали, и Герта опять начала задавать те же самые, наскучившие ему вопросы. Отвечать на них абсолютно не хотелось, и вместо этого Дарк разразился сложносочиненной тирадой, смысл которой сводился к тому, что мамочка Герты очень любила прогулки по лесу, где паслось стадо озабоченных горилл.
Он, конечно же, отдавал себе отчет, что злить палача не рекомендуется, но, к сожалению, эмоции взяли верх. К счастью, Герта не разозлилась и отреагировала весьма спокойно, видно, кто-то из ее «клиентов» уже выдвигал эту гипотезу, или предположение было действительно правдой, на которую, как известно, не обижаются.
Подойдя поближе, она ослабила веревку, чтобы спустить висящего пленника. Его ступни болтались теперь гораздо ниже, от поверхности их отделяли каких-то десять-двадцать сантиметров. Такое положение тела было гораздо удобнее для использования батогов.
«О бедные мои ребра, как мне вас жаль!» – прошептал Дарк, увидев, что поклонницы Садо де Марко отдохнули и направлялись в его сторону с длинными дубовыми шестами.
Девицы уже смекнули, что их подопечный – крепкий орешек, и решили подойти к экипировке серьезнее: надели на кисти кожаные фиксаторы и избавились от дублетов, обнажив тем самым торсы, которые при других обстоятельствах можно было бы назвать весьма привлекательными. Герта приблизилась к нему вплотную и злобно прошипела в ухо: «Что, нравятся девочки?! На сегодня они твои, доставят тебе незабываемое удовольствие…»
Терять офицеру было уже нечего, а чувствовать себя беспомощной жертвой не хотелось. Сопротивляться он не мог, и единственное, что оставалось – огрызаться. Картинно развернув голову к собравшейся публике, он нарочито громко произнес: «Не извиняйся, Герта! Я служу в кавалерии, там лошади так смердят, что запах вспотевших баб меня не пугает…» Добавить ничего не успел, девки остервенело накинулись на него и начали дубасить с двойной скоростью. Ругаться больше не мог, перерывов между ударами едва хватало, чтобы вздохнуть. Ему так хотелось отключиться, потерять сознание. «Ну почему, почему этого не происходит… только б скорее все закончилось…» – постоянно вертелось в его голове.
Болтаясь на веревке в состоянии странного полузабытья, он видел, что Рея разводит костер, а Лея готовится калить железо. Спектакль близился к завершению, и публика уже покидала поляну, бурно обмениваясь между собой впечатлениями. Сквозь гул в ушах, он расслышал скомканные обрывки фраз: «…Агнета приказала… прекратить… на сегодня все». Веревка ослабла, и он рухнул на землю; потом почувствовал, как кто-то тащит его за ноги.
Говорят, что люди во сне часто видят будущее, точнее, один из вариантов его реализации, но к Дарку почему-то приходили только призраки прошлого…
– Совсем другое дело. Ты больше не похож на беззащитного ягненка. Немного отдохнешь, и продолжим, только запомни, фиксировать руку надо менее твердо… чуть-чуть помягче.
Наконец-то Джер была довольна, наконец-то занятия перестали быть сплошным избиением. Дарк преуспел во владении мечом и уже мог продержаться на ногах целый час, упражняясь со своей строгой учительницей. Она больше не травила его и разговаривала, как с равным, ну почти как с равным. Вот и сейчас они вместе сидели на длинной дубовой скамье и обтирались водой из одного чана. Пить во время занятий Джер запрещала.
– Фехтование – это не только умелые руки, сильные ноги и отменная реакция. Чтобы хорошо владеть мечом и победить врага, нужно еще и думать, просчитывать возможные варианты действий, как свои, так и противника. Начиная бой, не забудь, что его обязательно нужно закончить, и закончит его только смерть.
– Странный вы народ, эльфы, мудрые, но так сумбурно говорите, что хоть удавись.
Джер загадочно улыбнулась, отчего тень грусти пробежала по ее лицу.
– Возможно, ты и прав. Наверное, мы слишком долго живем, чтобы говорить просто, и слишком ненавидим людей… Ты никогда не обращал внимания на то, что старшие братья часто издеваются над младшими? Как ты думаешь, почему?