Одинокая волчица
Шрифт:
— Там, где все мы будем, — без особого энтузиазма отозвался Андрей. — После того, как в его спальне обнаружили этот милый «мемориал», стали трясти его знакомых. И тут на определителе номера у Химика обозначился телефон Ларисы.
— Ну и что? — снова потеряла я нить дедуктивных размышлений моего друга.
— А то, что Лариса сидит в тюрьме, и никак не может воспользоваться собственным домашним телефоном. Кинулись к ней на квартиру. Звоним, стучим, никто не реагирует, хотя слышны голоса. Наконец, вышибли дверь. Поздно…
— Что — поздно? —
Нет, никогда у меня не будет иммунитета к таким сюжетам! Не своим делом занимаюсь, и работа друга меня отнюдь не приводит в состояние умиротворения.
— Он выбросился из окна. Я даже видел — как. Но самое интересное не это.
Конечно, чего уж интересного, если человек сигает из окна? Так, рутина.
— Он улыбался. Понимаешь, у него на лице застыла совершенно блаженная улыбка. Всякое повидал, но такое — впервые. Человек выбрасывается с тринадцатого этажа, прикинь. А выражение лица — как у детсадовца, который впервые увидел Деда Мороза. Правда, выпил он перед этим прилично. И, судя по всему, принимал какие-то таблетки. Не исключено — то самое «лекарство против страха». Они там грудой по всей квартире были навалены.
— Состав известен? — спросила я.
— Отдали на экспертизу. Наверняка очередное творение Химика. Его бы энергию, да в мирных целях…
— В тюрьме перекуется, — философски заметила я.
Андрей скептически хмыкнул.
— Не будет ему тюрьмы. Кажется, он уже абсолютно невменяем во всем, кроме своей химии. Наверное, направят на принудительное лечение. А ещё говорят, что гений и злодейство — две вещи несовместные.
— Так это когда было. Сам говорил, у нас гении не в цене. Разве что гении всяких махинаций. Кстати, за что Ларису упекли?
— В квартире у наркокурьера, ну, этого, который дерево сбил, обнаружили редчайшее химическое вещество, ему цены нет. А потом то же самое таможня изъяла у одного замутненного дельца в Бресте. Он тут же от всего открестился и заявил, что пробирку с порошком ему дала женщина по имени Лариса и попросила передать её знакомым в Германии. На всякий случай посадили и её, и его, а потом начали отрабатывать их связи. Тут и появились Химик, Императрица, её супруг. Знаешь, какая кличка была у этого супруга?
— Какая?
— Гиена в сиропе. Правда, существовала ещё более пристойная — Шакал. Но думаю, Императрице от этого не легче. Равно как и Ларисе.
— Которая теперь и будет крайней, — подхватила я.
— Судя по всему, именно так и получится, — кивнул Андрей. — Подумать только, из-за того, что десять с лишним лет назад один дядя приохотил мальчишку к не слишком пристойным забавам, а другой дал попробовать наркотик, образовалось четыре трупа. А сколько таких мальчишек и девчонок только начинают… Мало было России алкоголиков! Теперь — новая напасть.
Я не стала высказывать свои соображения, поскольку они были достаточно банальны. Наркомания, вестимо, бяка, но это ведь болезнь. Если вдуматься, моя излюбленная табачная палочка, от которой
— Ладно, перерыв, — заявил Андрей и пружинисто поднялся с шезлонга.
Похоже, его могучий организм постепенно брал верх над стрессом. Впрочем, я в этом и не сомневалась.
— Пойду, куплю ещё пива, — сказал он. — Судя по тому, какими темпами мы с тобой его потребляем, нам понадобится подкрепление.
Я было хотела сказать, что на дворе, в общем-то, уже ночь, но во время прикусила язык. Друг мой давно совершеннолетний, только что вернулся с задержания самого настоящего преступника, а я собираюсь пристегнуть ему помочи и посадить в манеж. Нет, в любой женщине материнский инстинкт заложен просто по определению. Возможно, годам к восьмидесяти я с этой напастью справлюсь, а до той поры придется последить за собой построже и не рваться опекать тех, кто в этом не нуждается.
После ухода Андрея прошло не больше трех минут, как зазвонил телефон. Я подпрыгнула от неожиданности: весь день это произведение человеческого гения молчало, как убитое, а во третьем часу ночи растрезвонилось. Поднимите руку, кто любит ночные звонки. Нет любителей? Правильно, я в этом плане тоже не исключение.
— Наташа, — услышала я в трубке голос Павла, — прости за поздний звонок, но…
— Что случилось? — неживым голосом спросила я.
Надо знать Павла: если он звонит в неурочное время, можно без колебаний вызывать МЧС. Слава Богу, Андрей фактически дома!
— Милочка… — голос Павла пресекся.
Господи, только этого не хватало! Она же должна была родить со дня на день! Неужели…
— Что — Милочка? — завопила я. — Да говори же, вот наказание!
— Она родила, — деревянным голосом сообщил Павел. — Сегодня днем.
— Все в порядке? — выдохнула я.
— Надеюсь. Понимаешь, она родила двойню. Мальчика и девочку.
— Поздравляю, — нетерпеливо сказала я. — С ней, с Милочкой, все в порядке?
Тут информация, наконец, дошла до меня в полном объеме и я ахнула:
— То есть как — двойню? Вы что, ждали близнецов?
— Слушай, Наташка, у меня в голове даже не каша, а какой-то салат образовался. Оливье. Это все твоя приятельница…
— Какая? — обречено спросила я.
Если речь зашла о моих приятельницах, дело плохо. Нужно ждать каких-нибудь неприятностей. Это уже просто народная примета.
— Ну, эта, Алина, что ли. Лиловая такая. У тебя на дне рождения.
— Вот что, Павлик, — приняла я решение, — приезжай. Мы с Андреем все равно не спим, проводим разбор полетов. Заодно обсудим моих приятельниц. Один ты, по-моему, спятишь.