Одинокие баррикады
Шрифт:
Луис осёкся, поняв вдруг, что просто-напросто отчитывает Элисон, а ведь не это ей требовалось сейчас. Два месяца они с отцом искали её, не зная ни сна, ни отдыха, и уже начали было отчаиваться, но несколько дней назад Луис, будучи на службе недалеко от Дувра, получил записку из местного участка полиции о том, что его сестра нашлась и ожидает своих родных. И вот, после долгих часов в дороге и безрезультатных расспросов (девушка почти всё время молчала) они, наконец, вернулись домой.
– Прости, дорогая, прости… я что-то совсем забылся. Просто я так волновался, а отец… ну, ты же знаешь его! Он прибудет завтра из Лондона. Только, пожалуйста, не пугайся, когда увидишь его. Он сильно постарел за эти месяцы…
Обратив, наконец, своё рассеянное внимание на то, что Элисон так и осталась неподвижно сидеть перед окном, глядя куда-то вперёд, Луис замолчал и перестал улыбаться. С тяжёлым вздохом он распрямил широкие плечи и, подойдя к сестре, пригладил ладонью её спутанные от ветра волосы.
– Пожалуйста, скажи мне, что с тобой ничего не случилось, что никто не… обидел тебя.
– Думаешь, я вернулась бы, случись со мной такое? – прозвучал её голос, тихий и безразличный. – Нет, я бы лучше умерла.
– Хорошо, хорошо! Я верю тебе… Так как ты себя чувствуешь?
На этот раз девушка ничего не ответила, но, коснувшись её плеч, Луис почувствовал, как она вся задрожала.
– Тебе нужно отдохнуть, что скажешь? А вечером, за ужином, мы поговорим. И, если ты захочешь, то всё нам расскажешь.
Элисон кивнула, продолжив разглядывать внутренний двор замка за окном.
– Ты хочешь, чтобы миссис Уоллес пришла? А Джоэль?
– Да.
– Может быть, послать и за Ривзом? Он тоже сейчас в Лондоне и…
– Нет, не желаю его видеть! – отрезала Элисон и сложила руки на груди.
Луис понимающе закивал, тяжко вздохнув при мысли о том, что не всё так гладко заканчивается, вернулся к вещам сестры и, взяв чемоданчик, решил отнести его к ней в комнату.
<center>***</center>
Как только прислуга поставила перед Элисон тарелку с дымящимся бульоном и удалилась на кухню, в столовой вновь воцарилась полная тишина. Шеффилд старший – уже поседевший от частых переживаний и хлопот, сутулый мужчина – так и не притронулся к своему блюду, а продолжал обеспокоенно разглядывать дочь, сидящую за столом напротив него. Элисон бездумно водила ложкой по тарелке, кусая губы и время от времени тяжко вздыхая.
Её отец с тоской подумал, что за три недели и пять дней, прошедших с момента её возвращения домой, она так и не рассказала толком, что случилось с ней во Франции. День за днём девушка то сидела в своей комнате, заперев дверь, то подолгу в одиночестве гуляла на лугу за замком. Частые расспросы Луиса и главы семьи привели лишь к одному признанию: своего мужа она нашла; он жив и теперь, кажется, счастлив. Почему Александр не вернулся с ней и куда конкретно отправился, Элисон не отвечала.
Шеффилд переглянулся со старшим сыном, сидящим по правую руку от него. Луис, как и его отец, прибывал не в лучшем расположении духа. Мужчины беспокоились за Элисон, а, казалось, всё, чего она хотела – это быть одной так долго, как только возможно.
– Через пару дней я должен отбыть в Кембридж, отец, – сказал Луис, дожевав кусочек свежего хлеба и сделав глоток вина. – Я подумал, раз буду занят, то, возможно, ты проведёшь с Элисон неделю в Лондоне?
– Если только она сама того захочет.
– А ты считаешь, что тянуть с выходом в свет сейчас разумнее? – строго поинтересовался Луис уже чуть тише. – Ей нужно общение. В конце концов, Мария всё ещё желает поскорее её увидеть. Уже начался новый сезон. Да и в нашем окружении больше не осталось ни одного сплетника, который мог бы докучать Элли своими расспросами…
– Я всё ещё здесь, – пробубнила девушка, не поднимая глаз.
– Прости нас, дорогая. Так что скажешь? Нам стоит поехать в Лондон в этом месяце? – поинтересовался её отец.
– Возможно, – ответила Элисон без всякого энтузиазма, продолжая глядеть в тарелку с остывшим бульоном.
Это был едва ли не первый многообещающий семейный разговор за последние две недели. Поэтому Шеффилд старший мысленно обрадовался этому, как самому необыкновенному чуду. Он уже начал надеяться, что его дочь вскоре перестанет хандрить, и её меланхолия исчезнет. Возможно, общение с подругами действительно пойдёт ей на пользу.
– Вот и прекрасно! – Луис тоже заметно повеселел. – А когда я вернусь, мы обязательно обговорим с тобой все детали по тем бумагам… Надеюсь, ты помнишь?
– Помню.
Упомянув таким образом документы о расторжении брака сестры с проклятым Ривзом, молодой мужчина и себе, и остальным напомнил об Александре. Бог видит, он этого не хотел. Но желание поскорее избавиться от любого присутствия Ривза младшего в их доме, пусть даже то являлось его именем в документах, было очень сильным.
– Извини меня, Элли. Я снова говорю то, что думаю. Можем заняться документами тогда, когда тебе будет удобно, – произнёс Луис виновато, затем поспешил выпить ещё вина.
– А теперь, если тебя не затруднит, – их отец едва заметно улыбнулся, глядя на дочь, – поешь хоть что-нибудь. Пожалуйста, милая.
Подавив недовольный вздох, но всё так же едва скрывая своё раздражение, девушка немного похлебала бульона, выбирая из супа картофель и оставляя овощи, которые, почему-то было невозможно есть.
Несколько минут спокойствия и тишины в столовой всё-таки были прерваны самой Элисон: Луис поднял глаза и увидел, что его сестрёнка с явным отвращением глядит в тарелку, вся бледная, будто шокированная.
– Элли, что с тобой такое?
Вместо ответа девушка закрыла ладонями рот, затем вдруг, громко задышав, вскочила с места и убежала вон из столовой. Её брату и отцу оставалось лишь с недоумением глядеть ей вслед.
– Да что с ней случилось? – Луис посмотрел на свою полупустую тарелку и, поморщившись, на всякий случай отодвинул её от себя. – Ну, если эта старая карга, кухарка, её отравила, я…
– Ты съел гораздо больше, но ничего не произошло, – строго оборвал его отец. – Не в пище дело.