Одинокие баррикады
Шрифт:
Вечером <i>он </i>проследил за одним из её сопровождающих до местного постоялого дома. <i>Он </i>даже нашёл окно её комнаты, и долго глядел в это окно, где тускло горела свеча, и был заметен тонкий силуэт девушки. <i>Ему </i>ничего не стоило пройти мимо спящего охранника, когда луна скрылась за облаками. Только скрип деревянных ступеней, ведших наверх, к жилым комнатам, мог выдать <i>его</i>, но <i>он </i>был очень осторожным.
К <i>его </i>же тихой радости, спутники девушки не охраняли
<i>Он </i>стоял и смотрел на неё, пока она не забормотала во сне, затем вдруг открыла глаза. И прежде, чем закричать, она долгие несколько мгновений смотрела на <i>него </i>с ужасом в карих глазах. Но и вскрикнуть она не успела – <i>он </i>мигом очутился рядом с ней, зажал ей рукой рот, затем сдёрнул с постели, швырнув девушку на пол, как тряпичную куклу. <i>Ему </i>в этот раз очень повезло – она упала, ударившись головой, и тут же потеряла сознание.
Она тяжело дышала, пока <i>он </i>завязывал её руки и ноги и пока взваливал безвольное тело на плечо. Оставалось лишь выйти из этой гостиницы незаметным. <i>Он </i>был слишком хорош в похищении молоденьких женщин, всегда так хорош, что <i>его </i> не могли поймать. А этих бедных девушек уже никогда не находили.
<center>***</center>
<right><b>Франция, Гавр
3 дня спустя</b></right>
День был уже в самом разгаре, когда Элисон очнулась. Перетерпев головную боль – тупую и резкую – она села и поняла, что лежала на довольно узкой, деревянной скамье. Осмотрев себя, девушка поняла, что её жакет и походные сапоги пропали.
Она смутно помнила последние события: прибытие в порт Дувр, долгие хождения по его улицам, расспросы прохожих вместе с сэрами Стивеном и Генри, её спутниками. Затем возвращение в гостиницу, а дальше… ничего. Теперь же она находилась в небольшой комнатке, больше похожей на тюремную камеру без мебели, лишь эта скамья да грубо сколоченный стул рядом.
Под низким потолком находилось узкое окошко с толстой решёткой на нём. Элисон вскочила на ноги, тяжко дыша и терпя боль, приподнялась на цыпочках и вцепилась руками в решётки. С улицы слышались приглушённые голоса мужчин. Поняв, что дёргать решётку – бесполезно, девушка закричала, зовя на помощь, но тут же её застал врасплох тихий, женский голос, донесшийся откуда-то из угла камеры:
– Не стоит. Поверь мне, если тебя здесь услышат, будет только хуже.
Элисон обернулась, прижавшись к холодному камню стены, и увидела высокую, молодую женщину, на вид которой было не больше двадцати пяти лет. Одета она была в самые настоящие лохмотья – разорванную по бокам длинную юбку да серую рубашку с заплатанным корсетом вокруг талии. Русые, кудрявые волосы этой женщины были собраны на макушке какой-то лентой. Она также была босая.
– Не бойся, – произнесла она, всматриваясь в Элисон чистыми, голубыми глазами. – Я тебя не обижу.
– Где мы находимся? И что происходит?
– Ты в Нормандии, в Гавре… Англичанка, верно?
– Верно, – ответила Элисон, прижимая руки к груди. – Как… я не понимаю, что произошло.
– Тебя похитили, – сказала женщина так, словно это было чем-то обыденным. – Со мной произошло то же самое три недели назад. Меня хотели продать здесь, но решили дождаться ещё одной для лучшей торговли… Видимо, теперь не так долго ждать осталось.
– Похитили? Но почему? И что значит, продать?
Элисон будто обезумевшая смотрела на свою собеседницу, всё ещё пребывая в шоке, не веря в то, что случилось.
– А то и значит, – женщина вздохнула и, пройдя через всю комнатку, опустилась на скамью. – Нас похитили, чтобы продать. Как рабынь.
– Но кто, чёрт возьми?!
– Насколько я понимаю, просто французские пираты. Ради добычи.
Элисон сжала голову руками и на несколько минут замолчала, согнувшись над полом. Мысли ещё путались в голове, и она убеждала себя, что всё это – лишь дурацкий сон, и не более. Но, открыв глаза, вновь обнаружила себя в этой грязной камере, рядом со светловолосой женщиной.
– Эй! Кто-нибудь! – закричала Элисон, что было мочи. – Помогите! Умоляю, на помощь!!!
– Первые три дня я тоже думала, что докричусь, – отозвалась сокамерница всё тем же тихим, спокойным голосом. – Я даже убежать пыталась. Выбралась на улицу к высоким воротам. Но меня поймали. И с тех пор я больше не пыталась сбежать. Вот, что они сделали со мной, чтобы я даже не задумывалась об этом…
Она вытянула левую руку на свет, проникавший сюда через прутья решётки, и Элисон увидела, что у неё не хватает одного пальца, точнее, мизинца.
– О, боже мой.
Девушка закрыла ладонью рот и медленно опустилась на скамейку рядом. Она всё не могла оторвать взгляда от этой тоненькой, изувеченной руки.
– Поэтому я прошу тебя, больше не кричи. Если будешь делать, как они скажут, останешься в живых. Ты миленькая, тебя не станут портить, если… Просто будь сильной. Как тебя зовут?
– Элисон Ривз, – ответила девушка, едва сдерживая слёзы.
– Меня зовут Агата, я из Руана … Нет, только не плачь, прошу! Верь мне, если будешь слушаться их, то…
Она не договорила, ибо обе девушки услышали скрип ключа в замочной скважине, затем тяжёлая, обитая железом дверь открылась, и в камеру вошёл невысокий, широкоплечий мужчина. Он прошёл вперёд, шелестя подолом длинного плаща по полу, и, взглянув ему в лицо, Элисон беззвучно ахнула: её напугала повязка на его правом, скорее всего, отсутствующем, глазу.
– Это он. Похититель, – прошипела Агата со злобой, глядя на вошедшего исподлобья. – Из-за него мы тут.
Лукаво улыбаясь, мужчина произнёс что-то по-французски и кивнул ей.