Одинокие баррикады
Шрифт:
– Он говорит, что рад видеть тебя в сознании, – перевела Агата неохотно.
Элисон продолжала сидеть на месте неподвижно, словно онемев от страха, от негодования, от всего этого кошмара. Пока похититель говорил, иногда прерываясь, Агата тихо переводила:
– Говорит, что нас купили, и сегодня ночью отправят в какой-то дом… Говорит, нас купил хозяин дома.
Женщина прервалась, резко и грубо сказав что-то на французском. Похититель, не прекращая улыбаться, всё же жёстко ответил, и Агата тут же присмирела:
– Говорит,
Не сдержавшись, она заплакала – тихо, почти беззвучно – ссутулившись и спрятав лицо в ладонях. Тогда Элисон вскочила со своего места и гневно взглянула на одноглазого:
– Что бы вы там себе ни думали, я – не чья-то вещь! Я не стану подчиняться. И я вас не боюсь, ясно?
Похититель очень долго и внимательно смотрел на неё, выражение его лица становилось всё суровее. Затем он вновь заговорил, а Агата, после минутного молчания, перевела:
– Он сказал, если станешь перечить… он выпорет тебя и бросит своим людям, чтобы они… Эм-м-м… Говорит, сбежать ты не сможешь, потому что ты больше не принадлежишь себе.
Грубо хмыкнув, видимо, позлорадствовав над реакцией девушки, похититель ушёл. Тяжёлая дверь захлопнулась за ним, и ключ вновь скрипнул в замке. Элисон бездумно стояла и глядела в одну точку. Куда-то пропала реальность, в которой она когда-то жила: брат, отец, друзья – всё это испарилось, как дым.
– Я видела и других девушек, – заговорила Агата печально. – Но их больше нет. Увезли куда-то, как и нас увезут ночью. Мне даже страшно представить, что нас заставят делать.
– Я просто искала своего мужа, – Элисон села рядом с ней, едва касаясь плечом её плеча. – Вот я была в порту, в Дувре, а теперь… Франция! Нет, я ему не верю… Меня будут искать! Мои отец и брат сойдут с ума, когда…
– Но не здесь. Три месяца я провела в этой темнице и лишь иногда выбиралась наружу… Мне даже покончить с собой не позволили. Ты знала, что за дверью стоит их человек? Он следит, чтобы ты не могла расшибить голову о стену или ещё что-то… Мы здесь лишь товар для продажи. Живой товар.
Она опустила голову, и Элисон увидела, как её плечи вновь затряслись от плача. У девушки закружилась голова, живот забурчал от голода, и Элисон обняла себя дрожащими руками. Почти не разговаривая, обе молодые женщины просидели так до самого вечера, а когда стало совсем темно, заскрипела ржавая дверь, и двое огромных, темноволосых мужчин вошли в камеру. Девушек грубо вытолкали в плохо освещённый коридор, откуда дальше повели наружу.
С тихой радостью и болью в сердце Элисон задышала морским воздухом. Во дворе запястья девушек сцепили тяжёлыми оковами, затем посадили в закрытую, хлипкую повозку, которая повезла их по ухабистой дороге в неизвестном направлении.
========== Глава 3 ==========
<center>***</center>
Трясясь в телеге ночью по тёмной,
За девушками всё это время следили двое помощников одноглазого похитителя; они и повели пленниц во двор, к чёрному ходу, где их встречал пожилой, лысый мужчина со злым взглядом и большим пивным животом.
– Две? Почему две? – спросил он хриплым голосом на чистейшем английском, оглядывая девушек. – Да и эта – совсем ещё ребёнок! У меня такие не работают…
Он указал на Элисон, и та, дрожа от злости, подняла на него глаза.
– Эта просто молодо выглядит, – ответил один из помощников. – Чего вам ещё надо?
– Блондинка как раз подойдёт. Мужикам такие по нраву. Отведите её наверх, а вторую уводите к чёрту!
– И куда нам её девать?
– За рекой, недалеко отсюда, есть один бордель. Там ей найдут применение.
Когда Агату освободили от оков и, крепко держа за руки, повели к дому, Элисон вскрикнула, но её грубо толкнули обратно к телеге. Девушка стала отбиваться, пытаясь укусить одного из мужчин или пнуть его ногой. В отчаянии понимая, что ещё немного, и их разделят, Агата упала на колени перед хозяином заведения, едва ли не вцепившись пальцами в его жилетку.
– Мессир, я молю вас! Прошу вас, пожалуйста, возьмите и её тоже!
На мгновение в его глазах мелькнуло какое-то понимание, и полный презрения, холодный взгляд остановился на брыкающейся в руках громилы Элисон.
– Я прошу вас, мессир, не разделяйте нас!
– Слишком непослушная твоя подруга… Проблемой будет.
– Нет, она не будет проблемой! Я обещаю.
Агата очень быстро перешла на французский и что-то долго и упорно твердила этому мужчине. Он вдруг закивал, лениво улыбаясь, и поднял руку вверх, подав знак.
– Ладно, ладно. Оставьте эту тоже. Пусть прибирается в зале и во дворе, – сказал он, затем наклонился к Агате и грубо сжал пальцами её подбородок. – Ты должна это оценить, милая. Я жду от тебя хорошей работы. Посмотрим, что про тебя скажут наши клиенты. Приступишь следующим вечером.
Элисон отпустили, и она тут же бросилась в объятия к подруге, еле сдерживая плач. Уставших девушек затем повели в дом через чёрный ход. Идя по коридору между двумя высокими французами, Элисон могла расслышать громкий, мужской смех, невнятные разговоры на иностранных языках и изредка девичье хихиканье. Когда, спускаясь с лестницы, прошли две молодые женщины в весьма откровенных нарядах, Элисон, наконец, поняла, с какой целью её сюда привели. И от этих мыслей ей стало ужасно страшно; её едва ли не тошнило на ходу.