Одинокий голубь
Шрифт:
— Вудроу, ты ведь знаком с Лори? — спросил Джейк, хотя хорошо знал, что это не так. Он всегда нервничал, когда Калл молчал.
— Мы не встречались, — ответил Калл, прикасаясь к шляпе, но не глядя на женщину. Он не хотел ругаться с Джейком в присутствии работников, а вокруг костра прохлаждались все, кроме Диша и двух парней Рейни. Во всяком случае, они прохлаждались до приезда Джейка и Лори. Теперь они сидели напряженно, как в церкви. Некоторые казались парализованными. На какое-то мгновение единственным звуком было звяканье удил, когда лошадь под женщиной наклонила морду.
Август подошел, чтобы помочь Лорене спешиться.
Он узнал вороную, на которой сидела Лори. Она принадлежала молодой вдове Памфри.
— Вот не думал, что Мэри расстанется со своей ко былой, — проговорил он.
— Джейк купил ее, — ответила Лорена, благодарная Гасу за предложенную помощь. Джейк даже ни разу не взглянул на нее после того, как они въехали в лагерь. Ей никогда раньше не приходилось видеть капитана Калла вблизи, но она чувствовала, что Джейк его здорово побаивается.
Ее огорчило, что с самого начала ей пришлось полагаться на помощь Гаса. Он подвел ее к костру, проследил, чтобы она получила полную тарелку, и при этом все время говорил, в основном нахваливая кобылу Памфри. Джейк последовал за ними и тоже взял еды, но проделал все это молча.
И все равно до чего же приятно было уехать из Лоунсам Дав. Ксавье она так больше и не видела. Когда они собирались, салун был пуст. Надеть брюки предложил Джейк. Он когда-то знал в Монтане женщину, которая носила брюки.
Пока Джейк привязывал вещи к лошади, на крыльцо вышел Липпи и еще раз помахал в ее сторону губой.
— Я тебя не выдавал, Лори, — повторил он. Казалось, он тоже сейчас заплачет. Ничего тебе другого не остается, подумала она. Он снял котелок и все вертел и вертел его в руках, пока это не вывело ее из себя.
— Извиняйте за еду, — сказал Август. — Бол на учился класть в еду приправу, но научиться готовить забыл.
Боливар удобно устроился около колеса фургона и не обратил внимания на выпад. Он все колебался, ехать ему или нет. Он не любил путешествовать, от одной мысли об этом ему становилось тоскливо. Но не хоте лось и возвращаться в Мексику, потому что жена его была им недовольна, о чем напоминала ему каждый день. Он не мог понять, что ей нужно, ведь у них такие красивые дети, но, что бы это ни было, он не мог ей этого дать. Дочек он обожал, но они скоро выйдут за муж и уйдут из дома, и тогда ничто не защитит его от жены. Вполне возможно, если он вернется домой, то пристрелит ее. Он однажды застрелил раздражавшую его лошадь прямо под собой. Любому терпению иногда приходит конец. Он выстрелил лошади как раз между ушами, а потом едва сумел снять с нее седло, поскольку она упала. Так что вполне вероятно, что он и жену так же застрелит, если вернется домой. Ему неоднократно хотелось пристрелить кого-нибудь из работников "Хэт крик", но он сдерживался, поскольку знал, что немедленно получит пулю в ответ. Каждый день он собирался вернуться домой, да все никак не решался. Проще остаться и крошить пару-тройку змей в котел, чем слушать брюзжанье своей жены.
Так он и жил, день за днем, не обращая внимания на разговоры. Такой роскоши дома у него не будет, потому что невозможно игнорировать ворчащую женщину.
Джейк ел, не ощущая вкуса, и все жалел, что вернулся в Лоунсам Дав. Если Калл будет так явно выражать свое недовольство,
Пока они ели, стало совсем темно. На дальнем конце стада Шон О'Брайен запел свою ночную песню, ирландскую, но слова к ним не доносились. Однако мелодия в тихой ночи была хорошо слышна, и почему-то, слушая ее, Ньюту всегда хотелось плакать. Он сидел, неестественно выпрямившись, в нескольких футах от Лорены. Впервые он видел ее вблизи, едва смел поднять на нее глаза, хотя и понимал, что в такой темноте это вполне безопасно. Он и не представлял себе, что она так красива, но счастливой она ему не показалась. Ему было больно видеть ее несчастной, а песня только усиливала его тоску. Глаза Ньюта наполнились слеза ми. Неудивительно, что Шон так много плачет, поду мал Ньют, его песни наводят на грустный лад, даже если не разбираешь слов.
— Этому стаду повезло, — заметил Август.
— Это в каком смысле? — несколько обиженно по интересовался Джейк. В определенном настроении он мог выносить болтовню Гаса, но, если был не в духе, у него возникало желание взять ружье и пристрелить Августа. Такой громкий голос, как у Гаса, мешал думать, особенно когда вообще думать было затруднительно. Но больше всего раздражала постоянная жизнерадостность Гаса, как будто не было в мире ничего такого, что могло бы его огорчить. Когда вокруг одни неприятности, вид Гаса, которого, казалось, ничто не касалось, раздражал безмерно.
— Так ведь это единственное стадо, которому поют сразу два баритона, — объяснил Гас.
— Он так печально поет, — произнес Нидл Нельсон, на которого голос Шона действовал так же, как и на Ньюта. Он вспоминал мать, умершую, когда ему было восемь лет, а также любимую маленькую сестренку, которую унесла лихорадка всего четырех лет от роду.
— Такова уж ирландская натура, — сказал Август.
— Да нет, все дело в Шоне, — вмешался Аллен. — Просто он плакса.
Подошел Калл. Он считал, что должен выяснить, что собирается делать Джейк.
— Ну, Джейк, какие же у тебя планы? — спросил он весьма официально.
— Да мы решили пока попытать счастья в Денвере, — ответил Джейк. — Мне кажется, нам обоим придется по душе прохладная погода.
— Путь будет тяжелым, — заметил Калл.
— Зачем ты это Джейку говоришь? — удивился Август. — Он немало попутешествовал, его трудности не пугают. Он не любитель пуховых перин.
Гас хотел сострить, потому что именно пуховые перины и предпочитал Джейк. Но разговор велся на та ком серьезе, что никто не обратил внимания на его выпад.
— Я надеялся проделать этот путь с вами, — признался Джейк, опустив глаза. — Мы собираемся разбивать свой собственный лагерь, так что не будем мешать. Можем даже помочь немного, если будет нужда. С водой на равнине туго.
— Если бы я предпочитал воду, то, наверное, остался бы на речном судне, — заметил Август. — И вы, парни, лишились бы на все эти годы изысканной беседы.
— Черт, да твои разговоры стоили мне десяти лет жизни, — парировал Джейк.
— Что-то ты сердит сегодня, Джейк, — печально констатировал Август. — Наверное, тебе жаль уезжать, ты здесь так легко выигрывал.