Одинокий некромант желает познакомиться
Шрифт:
Этот огромный, просто-таки неприлично огромный по меркам городским, участок и был одной из причин, по которым Анна полюбила свой дом.
Он кивнул.
И вновь задержался у ограды. А здесь сад стал дичать. Анны не хватает на все. Яблони осенью не мешало бы обрезать. Слегка проредить бузину, и заняться молодой порослью, что пробилась сквозь дерн. Про газон и говорить нечего, он давно уже пророс, что одуванчиками, что васильками, которые так просто не выкорчуешь. А вдоль ограды пошел цикорий.
— До сада у меня не то, чтобы
…розовые кусты наполняли воздух тяжелым ароматом. Белели бутоны в темных зарослях, а алые сорта казались неразличимыми.
— Надо бы помощника нанять.
— Никаких помощников, — довольно резко ответил Глеб и тут же пояснил. — Потерпите. Не думаю, что сад так уж зарастет. Просто… никогда не знаешь, кто входит в твой дом. Люди умеют носить маски. Нелюди тоже.
И снова остановка.
Отметка.
Оранжерея, которая почти вплотную примыкала к ограде. За ней начинался соседский сад, самый обыкновенный, со старыми яблонями и не менее старыми грушами. И вдруг подумалось, что если тот человек не солгал, то скоро соседи съедут.
Появятся новые.
Какие?
— И вообще… я мальчишек пришлю. Пусть помогают, раз уж печенье есть горазды, — он тут же спохватился. — Если вы не против, конечно. Заодно и познакомитесь. Поучите их чему…
— Чему?
— Не знаю. Чему-нибудь. Лишь бы заняты были. Пусть вон кусты какие пересадят. Грядки вскопают. Придумайте. Лопаты у нас свои.
Анна фыркнула.
О да, куда ж в саду без лопат.
— Не подумайте, просто… чем больше у них свободного времени, тем больше глупостей они творят. Дети же. Только с силой. И… мертвецов у вас здесь нет. Призраков тоже. Защиту я на вас повешу. И голема дам.
…как-то Анне иначе представлялась ее учительская задача.
— Не для детей. Для защиты. Поверьте, он, может, и не отличается красотой, но умеет быть незаметным.
— Давайте, — согласилась Анна. — Голема. И детей тоже.
…а кровью он занялся в доме.
Поставил на плиту длинную железную коробку с водой. В нее отправились шприц и две иглы.
Рядом стал флакон.
— Я постараюсь осторожно…
Плечо Анны захлестнул жгут.
— Если не хотите смотреть… — пальцы Глеба гладили кожу, успокаивая. И на ней, будто подчиняясь молчаливой просьбе, проступали синие дорожки сосудов. — Расскажите, что это у вас там в горшочках такое растет… колючее?
— Суккуленты.
— Ни о чем не говорит.
Анна улыбнулась.
И отвернулась.
Не потому, что было так уж страшно. У Анны и прежде брали кровь, правда, давно уже, но…
— Вот те два, которые поближе, в пятнышки, это опунция. Трогать категорически не стоит, потому что пятнышки — это не совсем и пятна. Тонкие иглы, загнутые на концах. Легко обламываются, впиваются в кожу, а вот вытащить их — проблема.
— В таком случае, обещаю не трогать, — запахло спиртом, и кожи коснулась влажная ткань. — Защищаются, выходит.
— Именно… чуть дальше, в белой паутине словно, маммилярия. Скоро зацветет.
— Они еще и цветут?
Шприц был теплым. Игла и вовсе горячей, она вошла в кожу, но боли Анна действительно не ощутила. Было слегка неприятно.
— Само собой. Некоторые просто удивительны. Дальше хавротии стоят. Самые капризные у меня в оранжерее, но эта троица неплохо себя и здесь чувствует.
— Вторую руку.
— Две?
— Для ограды. И для ритуала.
Анна протянула и левую.
— К сожалению, у вас очень тонкие вены. Я просто не рискну колоть дважды, а иглу к стыду своему переставляю не слишком ловко, вот и…
— Ничего.
— А пахнет у вас так…
— Это хойи зацвели. Вот та лиана, это разросшаяся по стене, это хойя Камминга, австралийский эндемик. Досталась мне по случаю. Довольно капризная особа, но когда мы поладили… запах у нее карамельный. Чувствуете?
— Чувствую.
Боль была острой. И Анна поморщилась. Левая сторона тела всегда отличалась особой чувствительностью.
— Потерпите. Я вам конфету куплю.
— Я не люблю конфеты.
— А что любите?
— Сыр.
— Сыр?
— С плесенью. Острый. И яблоки.
— Тогда сыр с плесенью и яблоки. И конфеты тоже.
— А их зачем?
— Красивым женщинам приятно дарить конфеты. А сыр дарить я пока не пробовал. Вот и все. Согните руку…
С двумя согнутыми руками она смотрелась глупо и, возможно, жалко. А Глеб аккуратно убрал шприц в кофр.
— Вы… посидите тут? Я закончу с оградой. Заклятью нужно будет время, день или два, чтобы затянуться, а потом контур станет непроницаем. Потребуется разрешение, чтобы войти. Всякий раз. Возможно, это не слишком удобно, но пока… лучше так. Если вы хотите кому-то дать допуск, то понадобится кровь.
— А вам?
— И мне.
— Тогда… сделаете?
— Вы настолько мне доверяете? — он вдруг подобрался. — Анна… пожалуйста, будьте серьезней. Люди далеко не так добры, как вам представляется. И что касается меня, то, поверьте, не стоит думать, что я сильно отличаюсь от прочих.
Он коснулся кольца.
— Просто так его не получишь.
Его хотелось погладить. Чем он, в сущности, отличается от своих мальчишек? Возрастом? Только если… но вот смотрит исподлобья, настороженно.
Она не удержалась.
Дотянулась до волос.
Коснулась.
И поспешно убрала руку.
— Анна…
— Простите.
— Это вы меня простите, — Глеб поднялся. — Я просто… хочу вас защитить. Хоть кого-то защитить.
— Почему?
— Быть может, потому что не всегда получается.
Коробка со шприцом отправилась во внутренний карман. И Глеб вышел. Правда, Анна не сомневалась, что вернется, и поставила чайник.
…надо было оставить и печенья.
…тьма смеялась.