Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри. Дилогия
Шрифт:
Казалось бы, чего проще — разделить наследство на четыре части? Ан нет, ибо все упиралось во вдову покойного. Она была жива и по тому же обычаю имела право остаться в своем доме до смерти, а это значит, что одна из невесток должна была жить со свекровью под одной крышей. Но на это ни одна невестка не соглашалась.
Впрочем, были еще и дочери, которые были совсем не против позаботиться о матери, но тут на дыбы встали их мужья, не желавшие оказаться под каблуком у тещи — ведь вдова покойного оставалась главой семьи, и именно у нее должна была сохраниться власть. Дом и старая орчиха были неотделимы друг от друга, и предстояло решить,
Старейшина рода аш-Эль-Бран — старший брат покойного — подошел к вдовой снохе, которая уперла кулаки в бока, вызывающе глядя на него. Кроме мужчин рода Эль-Бран тут были и ее собственные братья, а также родичи всех заинтересованных сторон, так что толпа собралась нешуточная и моральная поддержка могла найтись у любого.
— Ну — спросил старейшина, — что вы решили?
— Я с нею не останусь! — категорично заявила орчиха. — Я долго прожила вместе с нею и…
— Отлично! — кивнул старейшина. — Тогда ты уходишь…
— Куда? — взвилась орчиха. — Я прожила в этом доме пятнадцать лет, родила здесь детей… Тут похоронен мой третий сыночек… [7] Я остаюсь… Я имею право!
— Твоя свекровь останется тут!
— Я сама будущая свекровь!
— Я тоже! — вступила в разговор ее невестка. — У меня тоже сын!
— А у меня их двое! — Орчиха выдернула вперед подростка. — Кроме того, тебе так и так нужно замуж выходить и переселяться к мужу!
— Тебе тоже!
— Это почему еще?
7
Мертворожденных детей хоронили не на кладбище, а в собственном дворе.
— Твой сын совсем ребенок! Он не может править домом и…
— Править буду я сама!
— Нет, не ты, а она!
— Вот еще!
Неизвестно, до чего бы договорились орчихи — может, и с кулаками бы друг на дружку полезли, а там и до столкновения родов бы дошло, — но в это время послышался быстро приближающийся крик: «Эль-Бран! Эль-Бран вернулся! Живой!»
На крики стали оборачиваться, и к тому времени, как к дому добрались Кхетт и Брехт с цепляющимся за него притихшим Льором, уже все смотрели только на Эль-Брана.
Старейшина встретил племянника внимательным взглядом, словно ощупал холодными серыми глазами. Из всех собравшихся такой цвет глаз был только у них двоих.
— Живой, — промолвил он.
— А что, меня уже похоронили? — огрызнулся Брехт.
— Откуда ты?
— Издалека.
Обе сестры, быстро сообразив, в какую сторону задул ветер, оторвались от своих мужей и, перегоняя друг дружку, бросились в дом, где у погасшего очага (в знак того, что у дома нет хозяина) в одиночестве дожидалась решения судьбы их мать.
— Мама! Мама! Брехт вернулся! Он не умер! Он…
Старая орчиха появилась на пороге. Ворота были распахнуты настежь, и она сразу заметила стоявших друг против друга своего младшего сына и старейшину.
— Брехт…
Молодой орк еле успел подхватить мать, которая буквально упала ему на руки.
В толпе загомонили. Отсутствовавшего слишком долго родича орки могли официально объявить умершим или изгнать, если от него отрекалась родная мать. Но здесь все было предельно ясно, и зрители стали по одному расходиться. Чего там смотреть? Все знали наперед, что произойдет: Брехт с матерью войдут в дом, и старуха разожжет очаг, оповещая всех, что у дома появился хозяин. И теперь уже не у старейшины, а у Брехта, как у нового главы семьи, будет болеть голова по поводу того, как поступить с невестками. Ибо одна из них должна будет стать его женой, а второй придется собирать вещички.
После того как большая часть зрителей разошлась, оставшиеся вслед за Брехтом и его матерью потянулись в дом. Кхетт был единственным чужаком и шагал последним. Он же оттолкнул сунувшегося было в двери Льора:
— А ты куда, светловолосый? Твое место во дворе! Жди, пока хозяин тебя определит!
— Но… — запротестовал юноша.
— Я сказал — ждать! Место! — как на собаку, прикрикнул на эльфа орк.
Брехт, уже переступивший порог, обернулся.
— Этот светловолосый раб хочет пройти в твой дом! — сказал Кхетт, для надежности придержав эльфа за шиворот.
— Он имеет на это право! — Брехт подошел и вынул ворот рубашки из рук старого приятеля. — И он не раб! Льор, он… — придерживая юношу за плечи, орк направился к очагу. — Я привел тебе нового сына, мать.
В пещерах нет смены дня и ночи, и время тут определяют по летучим мышам: когда стаи отправляются на охоту за мошкарой, орки гасят светильники и подземелья погружаются в полумрак. Когда же снаружи слышится писк возвращающихся маленьких созданий, огни зажигаются. В обязательном порядке над воротами каждой усадьбы закрепляют светильник-гнилушку в знак того, что обитатели дома уже на ногах.
До вывешивания светильников еще оставалось время, но Брехт уже не спал. И не только потому, что обязанности хозяина усадьбы не предполагали праздности, просто он пробудился от легкого сквозняка, тянущего сквозь неплотно прикрытую дверь.
Как таковых, дверей в пещерах-домах не было: их роль выполняли натянутые на деревянные каркасы или подвешенные на веревку шкуры с грузиками внизу, чтобы не болтались. Тот, кто недавно выскользнул из пещеры, еще не привык всякий раз проверять и поправлять за собой такую дверь.
Вполголоса ругнувшись, молодой орк сунул ноги в кожаные поршни. Как и положено хозяину, он спал полуодетым, чтобы в любое время вскочить и взяться за дела. Поэтому сборы не заняли много времени — он лишь подтянул пояс на штанах, прихватил меховую безрукавку и вышел. Острое обоняние помогло ему отыскать следы ранней пташки. Он прошел окраиной поселения в один из выходов-отнорков в широкий — разведи руки в стороны и не достанешь стен! — тоннель, который вел полого вверх… Это была просторная пещера… Нет, даже не пещера, а скорее колодец — наверху, на высоте в десять орочьих ростов, открывался провал наружу, где в темно-синем небе еще виднелись звезды. Внизу, в колодце, поблескивало озеро чистой горной воды. На противоположной стороне неумолчно шумела вода — горный ручеек низвергался в озеро. Глубокое, никто не смог донырнуть до дна, оно питало через подземные протоки глубинные источники в пещере Брехта и еще пяти-шести соседних. Несколько выступов-террас находилось тут и там на разной высоте. На них гнездились птицы, откладывали яйца ящерицы, на тех, что повыше, укоренились растения. Мальчишки лазили по скалам, собирая то и другое, и иногда спускались к самому озеру, чтобы наловить моллюсков и поставить сети на водившихся тут рыб.