Одинокий волк
Шрифт:
ЭДВАРД
Волк сжевал ремень безопасности арендованного автомобиля.
Черт побери! — ругаюсь я, вытаскивая ремень из клетки. — Он что, не научил тебя, как себя вести?
Интересно, необязательная страховка, которую я оформил на арендованный автомобиль, покроет ущерб, нанесенный диким животным?
Хотелось бы знать, во что еще я ввяжусь?
Но больше всего я удивлялся тому, как Каре удалось уговорить меня на нечто подобное.
Сегодня утром я направлялся в больницу с наилучшими намерениями — сжимая найденный клочок бумаги
Я навестил отца — как будто мне нужны еще предлоги для разговора с сестрой! — потом поднялся в ортопедическое отделение. Кара, потная и взъерошенная, сидела на кровати. Рядом с ней стояла мама. Когда я вошел, обе повернулись в мою сторону.
Я должен кое-что вам показать, — сказал я, но Кара пере-била меня, лишив возможности показать бумагу.
Волки, — заявила она, — вот кто ему нужен!
Что?
Папа всегда говорил, что волки общаются на ином уровне чем люди. Возможно, он не слышит, как мы просим его очнуться. Поэтому просто необходимо отвезти его в Редмонд.
Я недоуменно уставился на сестру.
Ты с ума сошла? Нельзя перевозить человека, подключенного к аппарату искусственной вентиляции легких, в какой-то мрачный парк с аттракционами...
Да, совсем забыла, я же с тобой разговариваю! — отрезами она. — Мы же должны его убить.
Я чувствую, как клочок бумаги, лежащий в кармане, обжигает мне грудь.
Кара, — спокойно сказал я, — ни один доктор не даст разрешения на транспортировку нашего отца.
Тогда ты должен привезти волка сюда.
Потому что «стерильно» и «волк» — синонимы? — Я повернулся к матери. — Только не говори, что ты с ней согласна.
Она не успела ответить, ее перебила Кара:
Ты знаешь, папа горы бы свернул, чтобы спасти своего собрата по стае. Неужели ты думаешь, что стая не поступит точно так же ради него? — Она свесила ноги с кровати.
И куда ты собралась? — спросила мама.
Позвоню Уолтеру, — ответила Кара. — Если вы не хотите мне помочь, уверена, он обязательно поможет.
Я посмотрел на маму.
Ты можешь ей объяснить, что это невозможно?
Мама коснулась здоровой руки Кары.
Дорогая, — сказала она, — Эдвард прав.
Не могу вам описать, что я почувствовал, услышав эти слова из ее уст. Когда тебя считают паршивой овцой в семье, и вдруг получаешь похвалу — чувства просто переполняют.
Это единственное объяснение, которое приходит на ум, когда я думаю, почему поступил так, как поступил.
Если я это сделаю, — сказал я Каре, — если я сделаю по-твоему и это не сработает... Тогда ты обещаешь выслушать то, что я должен сказать?
Она встретилась со мной взглядом и кивнула — молчаливый договор.
Скажи Уолтеру, чтобы дал тебе Зазигоду, — велела она. — Этого волка мы возим в школу. Однажды Зази напугали, но отец удержал его и не
Мама покачала головой.
Эдвард, как ты собираешься...
И его нужно посадить на переднее пассажирское сиденье, — перебила ее Кара. — Его укачивает.
Я застегнул куртку.
Если тебе интересно, — сообщил я, — состояние папы со вчерашнего дня без изменений.
И тогда Кара мне улыбнулась. Впервые улыбнулась открыто с тех пор, как я вернулся домой.
Но это ненадолго, — заверила она.
Парк аттракционов Редмонда — жалкий анахронизм времен, когда не было ЗD-фильмов и игровых приставок «Сони Плейстейшен» — Диснейленд для бедняка. Зимой здесь еще мрачнее, чем в разгар сезона. Парк закрыт, работают всего несколько смотрителей, и создается впечатление, что это место, где время остановилось. Такое впечатление только усилилось, когда меня прямо на входе, когда я перепрыгнул через турникет и оказался в парке, приветствовала местная достопримечательность — выгоревший аниматронный динозавр, с подбородка которого свисали сосульки. Чудовище зарычало на меня и попыталось махнуть массивным хвостом в грязном подтаявшем снегу.
Странные чувства овладевали мной по пути к вольеру с волками. Казалось, с каждым шагом я сбрасывал годы — и вот опять вернулся в детство. Когда я проходил мимо одного из загонов, пара волков трусила вдоль забора за мной, ожидая, не переброшу ли я им через забор кролика в качестве угощения. На самом гребне холма, над вольерами, стоял старый вагончик отца. Из трубы дровяной печи вился дымок, но когда я постучал, дверь не открыли.
Уолтер! — позвал я. — Это Эдвард. Сын Люка.
От моего прикосновения дверь распахнулась, и на меня нахлынули воспоминания. В этом вагончике ничего не изменилось. Стоял тот же диван с мягкими подушками, изгрызенными зубами бесчисленных волчат, на котором я прочел десятки книг, пока отец рассказывал о волках посетителям парка. Та же уборная с туалетом, в котором вода спускалась нажатием ноги.
Стояла узкая кровать — место, где все и покатилось к черту.
Глупая идея, зачем я только послушал Кару! Следует просто вернуться в больницу... Я выбежал из вагончика, хлопнув дверью, и услышал звуки блюграсс со стороны деревянного сарая, где хранилось свежее мясо для волков. Я заглянул в сарай и увидел Уолтера в фартуке. Он огромным ножом разделывал тушу оленя. Наполовину индеец, Уолтер был высоким детиной, лысым, с татуировками, которые покрывали обе руки. В детстве он то зачаровывал меня, то пугал.
Уолтер смотрел на меня, как будто увидел привидение.
Это я, Эдвард, — сказал я.
При этих словах он выронил нож и заключил меня в свои медвежьи объятия.
Эдвард, если бы ты не был вылитым отцом... — Он отступил назад и нахмурился. — Он...
Нет, — тут же ответил я. — Он без изменений.
Я выглянул из сарая — из-за забора с меня не сводили взгляда трое волков. Отец, бывало, рассказывал о мудрости волчьих глаз; даже дилетант, который вступает в контакт с животными, часто чувствует себя неуютно, когда оказывается лицом к лицу с волком. Они не просто смотрят на тебя, они проникают внутрь тебя. Я подумал, что, возможно, Кара права.