Одинокий
Шрифт:
– До свидания, присаживайтесь, не надо меня провожать.
– Пошёл вон, вон, вон!!! – в вдогонку заорал губернатор, но так получилось, что обращался он к закрытой двери. А дверь – лицо неодушевлённое, равнодушно снесла вопль и только слегка скрипнула.
– Звали, Виктор Константинович?
– Нет… Нет… Нет… Чаю, да-да, чаю мне, пожалуйста…
И присел.
Кто за ним стоит? Кто? Что за дьявол такой? Откуда такая самоуверенность? Узнать! Нужна полная информация.
IX
Банник не появлялся с месяц у главы. Раньше, когда Соболев приходил в администрацию, он прежде спрашивал у секретарши, не было ли кого.
Особенно
А повидал он, действительно, много. Что перечислять, в милицейских архивах часть отложилась, там и про него папочка найдётся. Тогда, в 90-х, это было повсеместно: мошенничество, убийства, делёж, бравада этим. Нынче поприутихло. Тише стало. Не прекратилось, но стало тише. Незаметнее. Основное-то поделили и переключились туда, в мир. В мир-р-р. И уже, как политики. Скачок. Был районным барыгой, стал политиком, государственным деятелем.
Вот откроешь какую-нибудь википедию, ба, знакомые всё лица: депутат, политик, сенатор, владелец, директор… а папочки лежат в архиве, лежат, как мины подводные, и ждут своего часа. Плаваешь – плавай. Только глубоко не лезь, подорвёшься. Детям проще будет. А родители – по уши в дерьме. Флибустьеры берёзовых околков. Так вот, те папочки-мины менее опасны, чем всякие нечистые. Они фарватер указывают, как буйки. А вот эти, повылазившие, случайности создают. Плывёшь по старой дорожке проверенной, а тут раз тебе – айсберг в бок своей подводной частью. И ведь не Титаник ты, куда там, так – баржа речная… С этим надо что-то делать.
Начнём с синода, с архиепископа. У них там строже, чем в партийном контроле давнишнем. Договорился о встрече с архиепископом, который правил в местной епархии, глава района легко. Позвонил туда-сюда, решил пару пустяковых проблем для одного храма, и – пожалуйте отобедать с архиереем.
Владыко вёл простой привычный для себя образ жизни и, если не вынуждали обстоятельства, предпочитал кушать у себя дома. Жил он недалеко от центра губернского города, в той его части, где стояли старые одноэтажные дома ещё дореволюционной постройки. Архиерейский дом ничем не отличался от соседских: ни материалом, был он насыпным и обшит крепкой вагонкой, давно просившей покраску, ни дорогой, к нему ведущей – та же грунтовка. При доме был небольшой участок, такой же, как у всех, и чужой человек никогда бы не поверил, узнав, кто здесь живёт. Ведь архиепископ по старому российскому Табелю о рангах чином был сравни губернатору, то есть генералу. Но прихожане считали, что так и должен вести жизнь монах даже при высокой должности. Он их не разочаровывал.
Внешне архиепископ Федосий был приятен, без жеманства, без притворной картинной набожности и без нудного церковного менторства. Сними с него рясу, побрей – готовый руководитель: строгий и справедливый. Родился он давно, служил на Украине, потом за морем, и забросила его судьбинушка в Сибирь, куда просто так не попадают. Но он не скис, а развернул такую бурную деятельность, что соседи обзавидовались. И ещё, он был дипломатом: к месту обходителен, а иной раз строг и властен.
Соболев с ним уже встречался. В 1992 году он, тогда работавший в одном из департаментов города, принимал участие во встрече одной немецкой делегации из Плаунена. Немцы везли в город конвой гуманитарной помощи: с десяток старых машин Ифа [3] , когда-то выпускавшихся в ГДР, бывших всё ещё на ходу, но такие уже лучше дарить; автомобили были нагружены секонд-хэндом, медицинским оборудованием и медикаментами. Возглавлял эту делегацию архитектор маленького городка, его же жители избрали главой городской администрации.
3
IFA-автомобильный холдинг бывшей ГДР, с 1961 года выпускал автомобили разных марок. Под названием «Ифа» в России известны грузовики: W50L – грузоподъемность 5 т, и «Робур» – малотоннажный, на шасси которого часто устанавливали спец, будки: технические и медицинские лаборатории.
Так вот, когда они ехали к Феодосию, то немец ойкал, а потом спросил, почему такое бездорожье в таком большом городе? Что ответить? Не хватает средств у города. А жители? Почему они не чистят, не ухаживают за улицами? А действительно, почему? «Если бы у нас так было, я бы сам стоял с лопатой на такой дороге. Или меня бы на следующий день переизбрали».
Тогда Анатолий Дмитриевич лишь кивал согласно. Сейчас вспомнил, когда его машина, то и дело касаясь днищем, медленно и осторожно, как змея на охоте, ползла по разбитой дороге.
«А дом не изменился, чуть фундамент подремонтировали, доски на заборе заменили. А так – те же резные ставенки, въездные ворота, калитка. Дому-то, поди уж, за сто лет».
Владыко был во дворе. Просто по-монашески одет и, как всегда, гостеприимен. Они недолго говорили о былом, потом перешли в гостиную, где им подали скромный обед. И только после трапезы – разговор. Как только начать-то его, глава не знал.
– А что, Владыко, был я в селе Серебряная Долина, видел, церковь восстанавливаете. Красивые там места.
– Бог дал силы, восстанавливаем, прекрасный храм там стоял. Нынче, конечно, мы такого богатства дать не можем, и иконостас поскромнее, и кресты не позолоченные. Но на колокол деньги нашлись, спонсоры помогли.
– Мы тоже поможем, сейчас бюджет раскидаем, хоть копейку, но перечислим.
– Дай вам Бог здоровья.
– Ну что вы, чем сможем, поможем. Вы только скажите, может быть, я ещё чем-нибудь смогу помочь, так сказать, используя административный резерв? Мало ли что, проблемы возникли… Вспомните обо мне. Я всегда готов. Почту за честь.
– Пока особенно ничего. Но спасибо за доброе слово.
– Село красиво. А местные говорят, у вас там чудеса случаются. Будто живёт в этом селе парень, чуть ли не домовой.
– Слыхал я. И местного батюшку спрашивал. Слухи – то. Живёт при церкви молодой отрок, сирота круглая. Ни отца, ни матери не знал. Он имеет заболевание какое-то, роста маленького, говорит плохо, безграмотен, но человек вырос хороший, добрый, отзывчивый. Вот его и назначили местным человеком божьим, юродивым, по-старому. Я буду там скоро. Сам посмотрю. Ну не гнать же сироту. Он и церкви помогает. Как может, конечно, как может.
Они вскоре распрощались. Архиепископу нужно было уезжать, да и Анатолию Дмитриевичу пора было появиться на службе. Ехал он в раздумье. «Если Владыко ничего не знает, значит это не существенно для них: «Живет при церкви сирота…» Ну да, что тут плохого? А если сирота – не просто сирота, а из тех, потусторонних, из духов? Тогда это запрещено.
«Что мне надо? Я должен знать, как воздействовать на сиротку – водичкой святой, заклинанием, травкой… Чем? Как его приручить? Это же сила и возможности невероятные! Подумать страшно, что он может. Итак, управлять и беречь. Беречь и управлять. Ведь если узнает губернатор, то своего не упустит. Либо постарается подчинить сиротку, либо уничтожить. К кому пойдёт? К архиепископу? К ведьме какой-нибудь? Всё использует. Хоть с самим дьяволом сделку заключит. И тот, кто завладеет малюткой, будет править. Высокая цена. И у меня есть фора. Пока ещё есть».