Одинокое ранчо (сборник)
Шрифт:
– Готовы, – в один голос ответили всадники.
– Ну, так с Богом, за мной!
С этими словами старый охотник выехал вперед и, пришпорив коня, быстро понесся вниз с возвышения по направлению к прерии. Вслед за ним направился и маленький отряд смелых искателей приключений.
Глава 10. Индейцы и их пленники
Мы снова находимся в той лощине, откуда Желтый вождь шайенов двинулся на лагерь переселенцев.
Отряд охотников еще не появился, и краснокожие наслаждаются отдыхом после своего подвига, считая себя в полной безопасности в этом убежище.
День в полном разгаре; солнце медленно плывет по безоблачному небу, приближаясь к зениту.
Обрамление картины осталось тем же, что накануне ночью, но содержание самой картины изменилось. Прежде всего, прибавилось много новых людей, да и прежние ведут себя иначе, чем в то время, когда мы в первый раз увидели их при свете луны и костра. Тогда индейцы держались тихо и с полным достоинством, как следует воинам, отправляющимся в набег; теперь же, опьяненные победой, а отчасти и спиртным, они предаются самому необузданному веселью, выражающемуся в диких движениях, прыжках, беготне, громких криках и хохоте.
Одни бесцельно бродят взад и вперед по лощине, другие лежат в высокой траве и, размахивая руками, что-то бормочут и кричат заплетающимися языками; третьи исполняют дикую отвратительную пляску, сопровождая ее наводящим ужас гиканьем, и только немногие, сдерживаемые уважением к вождю, настолько сохранили самообладание, что могут наблюдать за лагерем и за пленными.
Пленные были разделены на три группы, расположенные отдельно, недалеко одна от другой; к каждой из них приставлен караульный.
Негры – мужчины, женщины и дети – сидят тесной группой в углу, образуемом двумя утесами. Хотя они и не связаны, но возможности бежать у них нет, так как при первом подозрительном движении они будут беспощадно убиты стоящим рядом караульным.
Впрочем, они и не думают бежать. Ведь их положение, в сущности, мало изменилось: они только перешли из рабства в плен, а это почти одно и то же. И если бы не боязнь быть убитыми, они были бы совершенно спокойны.
Вторая группа состоит из пяти белых женщин и пятнадцати детей, самому старшему из которых лет тринадцать, а младшему пять. Среди этих женщин особенно выделяется одна, возле которой нет детей. Хотя она достигла уже возраста материнства, но по ее лицу и фигуре видно, что это еще девушка.
Эта девушка – мисс Клара Блэкаддер.
Сидя отдельно от своих товарок по несчастью, она погружена в грустные размышления.
Да, у нее нет детей, о которых трепетало бы сердце, зато она терзается скорбью при воспоминании о тех взрослых, которые пали жертвами индейцев, а главное – о своем старом отце; на ее глазах он был убит и оскальпирован. Никогда Клара Блэкаддер не забудет ужасного зрелища, при виде которого лишилась чувств.
Никогда она не забудет ужасного зрелища, при виде которого лишилась чувств
И теперь, как только бедная девушка поднимает глаза, она видит этот скальп, надетый на копье, воткнутое неподалеку от нее в землю. С этого скальпа капля по капле стекает на траву кровь – та самая кровь, часть которой течет в жилах самой Клары!
Третья группа состоит из шести крепко связанных белых мужчин. В караване находилось всего девять белых мужчин, трое из них были убиты.
И, действительно, рядом с тем копьем, на конце которого прикреплен седой скальп эсквайра Блэкаддера, находятся еще два таких же копья со скальпами, снятыми с убитых. Разумеется, подобная же участь постигла бы и пленников, если бы Желтый вождь не распорядился взять их живыми. Только это приказание спасло их.
Среди оставшихся в живых мы знаем только двоих: Блонта Блэкаддера и бывшего надсмотрщика плантации мистера Снайвли. У последнего на правой стороне лица зияет глубокая рана, очевидно, нанесенная копьем. Внешность этого человека и раньше не отличалась привлекательностью, а теперь стала прямо ужасна.
Индейцы сожгли все имущество злополучных переселенцев, за исключением денег, драгоценностей и кое-какой одежды, в которую могли бы нарядиться шайенские скво. Только с одной повозки они сняли кузов и устроили из него в лощине шатер для своего вождя, где в эту минуту он и отдыхает.
Вход в шатер охраняется Вабогой и воином, приставленным к вождю для его личных услуг. Оба индейца охраняют покой вождя не потому, что боятся какой-нибудь опасности, а просто потому, что так принято. Кроме того, они по опыту знают, что вождь проспит недолго и прежде всего будет нуждаться в их услугах.
Полуденный зной клонит и их ко сну, но они стойко противятся искушению прилечь тут же на траве и закрыть глаза; минутная слабость могла бы им дорого стоить, потому что вождь шутить не любит и не простит подобного баловства.
Белые пленные шепотом обмениваются друг с другом своими впечатлениями, чувствами и опасениями за будущее. Они страдают не только от всего уже испытанного, но и от сознания того, что их могут предать самой мучительной смерти.
– Хорошо бы, – говорит Снайвли, – если бы злодеи сразу убили, но они, вероятно, не это задумали. Иначе не стали бы тащить нас сюда, а покончили с нами на том месте, где напали… Впрочем, кто их знает, быть может, они и вовсе нас не тронут, а только будут держать в плену и заставят работать на них. Бывает иногда и так. Дай Бог! Тогда у нас все-таки останется надежда когда-нибудь спастись бегством. На что им, в сущности, наша смерть?
– Им не смерть наша нужна, – произнес лежавший рядом со Снайвли бывший плантатор и приятель Блэкаддера, – а наши скальпы. Разве вы не знаете, что индейцы больше всего дорожат скальпами, особенно молодые, которым хочется отличиться. Ведь с каждым лишним скальпом растет слава доблестного воина. Нет, они никогда не откажутся воспользоваться этими трофеями ради каких-нибудь других интересов.
– Увы, это верно! – со вздохом подтвердил третий.
– Однако я слышал, – снова заговорил Снайвли, – что скальпы считаются у них почетными трофеями только тогда, когда сняты во время битвы с живых или мертвых врагов, но раз они берут кого-нибудь в плен, то никогда не снимают с него скальпа. Мы же взяты в плен, поэтому едва ли они намерены лишить нас наших головных украшений.