Одиссей. Человек в истории. Святой и общество: конструирование святости в агиографии и культурной памяти
Шрифт:
Однако занятиям ручным трудом посвящалась лишь часть дня, который начинался с обязательного чтения, труждения духовного, поэтому Цезарий настаивает на обучении грамоте: omnes litteras discant (17). Кроме того, из его жития известно, что монахини занимались и копированием рукописей.
Особая тема Regula ad virgines – внутренняя дисциплина, основанная на обете послушания (oboedientia). После Господа главная над всеми – аббатиса, а за нею – старшая монахиня (priora, praeposita): Matri post Deum omnes oboediant; praepositae deferant (16). Опоздавшие к молитве или к началу работ получали выговор (10); сносить порицания нужно было безропотно, а неисправившихся могли не допустить до причастия, общей молитвы и трапезы (10; 11). И в целом подчинение аббатисе и старшим должно быть безоговорочным – sine murmuratione (32; 16).
Смирение необходимо не только по отношению к старшим, но и в общении друг с другом: монахиням надлежит избегать осуждения или злословия, «будто яда дьявольского» (2), и воздерживаться от ссор (31). «Невозможно помыслить и это абсолютно невероятно, чтобы святые девы оскорбляли друг друга грубыми речами или бранью», делает оговорку Цезарий, однако если все же случится, наставляет он, что какая-нибудь из сестер «по наущению дьвола» «случайно» и «по человеческой слабости» впадет в столь великий грех как воровство или потасовка, то будет справедливым, если те, кто нарушают правила, подвергнутся законному наказанию в присутствии общины (24).
Во избежание праздности и пустословия весь день в обители должен быть заполнен. Помимо участия в богослужениях и самостоятельного чтения, остаток дня сестры проводят за работой, причем в молчании: faciant opera sua et non se fabulis occupent. Обращаться друг к другу можно, только если это необходимо для совместной
Воздержание и скромность необходимы во всем – в еде, в одежде и прическе, в быту (Rec. 7; Rec. 15–17). Строгие ограничения, если не скудость, в потреблении пищи, распространявшиеся и на аббатису 246 , несколько ослабевали в отношении больных: за ними нужно ухаживать так, чтобы они быстро выздоровели, но когда силы вернутся к ним, им следует сразу же обратиться к воздержанию – ad feliciorem abstinentiae consuetudinem (20). Платье не должно привлекать внимания (20); Цезарий рекомендует одежду простого покроя и «благопристойного цвета» (honesto colore), т.е. «не черного или совсем белого, а естественного или приятного для глаз молочно-белого оттенка» (40). И в самом монастыре не должно быть никаких вышивок и тонкого шитья или ковров и разных украшений, даже помещение для моления должно быть убрано просто, без парчи, камчатых тканей и шелковых покрывал (42).
246
Ср.: «Пусть аббатиса отдельно от общины не трапезует» (38).
В гл. 19, где Цезарий рекомендует при вступлении в монастырь передавать имущество аббатисе для обеспечения общины, он делает любопытную оговорку: «те же, кто [в миру] ничем не владели, пусть не требуют в монастыре того, чего не могли иметь вне [его]». Однако указывая на необходимость смирения одним, он тут же предупреждает от гордыни других: «кто имел что-либо [из владений] в миру, не должны свысока смотреть на сестер, которые пришли в святую общину из бедности, и кичиться богатством, переданным ими монастырю, как если бы они наслаждались им в миру». Эта оговорка свидетельствует о том, что социальное происхождение монахинь могло быть разным, в общине же все становились равны. Никаких поблажек для монахинь из привилегированных слоев не допускалось: никакой прислуги или отдельной кельи, безропотное выполнение любых работ, равенство в удовлетворении потребностей в еде и платье, в распределении физической нагрузки. Во избежание злоупотреблений арльский епископ предписывает для надзора над погребами, складом шерсти и монастырскими вратами выбирать старейших монахинь, причем таких, которые, «страшась Господа», учитывали бы «потребности всех, а не желания тех или иных» (28. Ср.: Rec. 20; Rec. 21). И потому, продолжает он, ни одна из сестер не должна иметь или хранить возле своей постели что-либо из еды или питья. Особенно же он предостерегает – coram dei et angelis eius obtestor – от тайной покупки или получения «откуда-либо переданного» вина. Иногда монахини получали подарки (обычно от родственников). Главным образом, это были платье, провизия и вино, вот их-то и запрещалось оставлять себе, а надлежало передавать аббатисе или надзирающей за погребами монахине (canauaria). Целесообразность этой меры состояла не только в соблюдении принципа равенства и запрета иметь что-либо собственное и не только в том, чтобы уберечь монахинь он грехов, связанных с неумеренным употреблением вина. Существовало и вполне приземленное обоснование: «поскольку в кладовой монастыря не всегда имеется вино хорошего качества (bonum vinum)», то дело аббатисы – позаботится о таком вине, «которое подходило бы для тех, кто болен, или тех, кто получил более изысканное воспитание (quae sunt delicatius nutritae polpentur)» (28). На основе этого высказывания не стоит делать выводы о сохранении в обители социального неравенства на практике. Периодическое отступление от строгого воздержания было мерой вынужденной. Истощение организма постами – нередкое явление в монастырской жизни. Сам Цезарий, будучи монахом в леринской обители, едва не поплатился за это жизнью, так что аббат вынужден был отправить его в Арль поправлять здоровье. Вероятно, какая-то история подобного рода случилась и здесь (что могло нанести урон репутации монастыря), поэтому при доработке устава в 524 г. Цезарий ввел еще одно уточнение: поскольку монахиням из аристократических домов или больным трудно переносить суровое воздержание и длительные посты, их следует обеспечивать более качественной пищей, а тех, кто стыдится этого, убеждать принимать ее как «одобренную Христом» (39). Подобное предписание, повторюсь, в большей мере было данью здравому смыслу, нежели социальной стратификации, и предполагало индивидуальную оценку физических возможностей каждой монахини.
В отношении гостей Цезарий также демонстрирует последовательный ригоризм: «ни для кого не устраивать застолья (conuiuium), будь то епископы, аббаты, монахи, клирики, мирские мужи, женщины мирского статуса (in habitu saeculari) или же родственники аббатисы или какой-либо монахини, ни в самом монастыре, ни за его стенами». Даже «епископа этого города или провизора этого монастыря» не полагалось чествовать обильным угощением. Запрет касался и благочестивых женщин «этого города», за редчайшими исключениями. Как объясняет Цезарий, «пусть лучше святые и посвященные Господу (deo devotae) девы служат Христу и молятся за всех, чем готовят угощения для плотского удовольствия» (36).
Здесь мы подошли, собственно, к главному назначению монахинь: orantes omni tempore, настаивает Цезарий, или, словами апостола, непрестанно молитесь (1 Фес. 5:17). Участие в мессе, часовые молитвы литургического дня (horas canonicas), не требовавшие присутствия священника, пение гимнов, чтение и размышления о Св. Писании структурировали весь распорядок дня в обители (18; 19; 20) 247 . Жизнь концентрировалась на духовном сосредоточении, contemplatio, от которого не должны отвлекать ни праздное времяпрепровождение, ни пустые разговоры или ссоры, ни даже социальные обязанности, которые мы привычно ассоциируем с монастырской жизнью. Так, запрещалось принимать для воспитания или получения образования девочек (nobilium filiae siue ignobilium), семьи которых не намеревались сделать их монахинями (5), сестрам не разрешалось иметь не только друзей, но даже крестниц (filiam in baptismo), «ни богатых, ни бедных», дабы не возникло особых близких отношений (familiaritas) с их семьями (9). «Во избежание суеты (inquietudinem)» Цезарий советует не раздавать ежедневную или иную регулярную милостыню у монастырских ворот; аббатисе следует распорядиться, чтобы провизор (!) сам распределял между бедными то, что «остаётся от того необходимого, что Господь посылает монастырю» (39). Как видим, лежащая в основе движения монашества идея – жить «вне мира» (extra mundum) – в этом правиле представлена прямо-таки в экстремальной форме. Regula ad virgines было правилом для vita contemplativa – монашеского идеала созерцательной жизни – в самом чистом виде.
247
О литургической стороне жизни в позднеантичных и раннесредневековых женских общинах, а также о формах аскезы см.: Muschiol G. Famula Dei. S. 81– 105.
В современной историографии имеет место дискуссия о цели всех этих строгостей, прежде всего полнейшего затворничества. Вопрос этот не праздный. Потому что если сопоставить начальный этап монашеского движения в Южной Галлии (VI в.) и в Германии (там он приходится на VII – начало VIII вв.), т.е., условно говоря, относительно цивилизованный Юг и свежеобращенный Север, то картины будут принципиально разными. Во франкских областях – в это время там активно велась миссионерская деятельность – запрет контакта с внешним миром, с мужчинами не то что не соблюдался, он и не требовался. Распространение монашества там с конца VI в. было инспирировано ирландскими монахами-миссионерами и жизнь первых общин определялась правилами, восходящими к Колумбану. Они имели много общих пунктов с правилом Бенедикта (и в строгом смысле являлись «смешанными», regilae mixtae); кроме того, часто встречающейся формой общежития были т.н. двойные монастыри, monasteria duplica, когда мужская и женская общины жили рядом под управлением одного аббата. В Галлии такая форма общежития с начала VI в. церковными властями не только не приветствовалась, но даже подвергалась систематическим запретам 248 . В VIII вв. тон в германских областях задавало англо-саксонское монашество, следовавшее бенедиктинскому идеалу vita activa, и жизнь монахинь, тем более аббатис, мало отличалась от жизни монахов – они отправлялись в паломничества в Рим, организовывали школы и скриптории, занимались миссионерской деятельностью. В монастырях проводились «государственные» собрания, в них укрывались во время смут, они предоставляли
248
В 506 г. собор в Агде под председательством Цезария постановил возводить женские монастыри подальше от мужских (propter insidias diaboli aut propter oblucationes hominum (сan.28)); в 529 эдиктом императора Юстиниана все двойные монастыри были разделены. Цит.по: Helv'etius A.-L. L’organisation des monast`eres f`eminins `a l’'epoque m'erovingienne // Female vita religiosa between Late Antiquity and the High Middle Ages. Structures, developments and spatial contexts / G. Melvill, A. M"uller (Eds). M"unster, B., 2011. P. 151–170. (P.157). См. также: Haarl"ander S. „Schlangen unter den Fischen“. M"annliche und weibliche Religiosen in Doppelkl"ostern // Frauen und Kirche. S. 55–70 (особенно с. 56–57).
249
Живописные примеры деятельности аббатис в этот период дает житие св. Лиобы: Vita Leobae abbatissae Biscoffesheimensis / MGH Scriptores. Bd. 15 (1). S. 118–131 (особенно гл. 19–20. С. 129–130).
Конечно, первое и простое объяснение строгого затворничества – не отвлекать женщин от религиозного самоуглубления (vita contemplativa) и молитвы, а также обостренная потребность в защите слабого пола в это неспокойное время 250 . В правиле Цезария большое место отведено напоминаниям о необходимости соблюдения обета целомудрия и сохранения девственности, ведь девственность – главное сокровище благочестивых дев и залог их ритуальной чистоты, понимаемой широко – как незамутненной соприкосновением со «скверной мира». Чистота – условие действенности молитв virgines sacrae. Но есть и другая группа мнений: у Цезария явственно выражена потребность защитить мужчин, прежде всего клириков, от женской сексуальности, от соблазна, и потому можно говорить об известном антифеминизме галльского клира, хотя в целом Цезарий исходит не из специфической слабости женского пола, а из вполне реалистического представления о человеческой натуре 251 . С этими объяснениями трудно не согласиться, особенно если почитать, например, «Историю франков» Григория Турского. Однако их можно было бы дополнить вполне убедительными и, на мой взгляд, существенно углубляющими перспективу аргументами, высказанными в относительно недавнем исследовании Альбрехта Дима 252 .
250
Wemple S.F. Women in Frankisch Society. Marriage and the Closter, 500 to 900. Philadelphia, 1981. P.154; Schulenburg J.T. Strict Active Enclosure and Ist Effects on the Female Monastic Experience (ca. 500 – 1100) / Ed. J.A.Nichols, L.Th. Shank. Medieval Religious Women. Kalamazoo, 1984. Vol. 1. P. 78–79.
251
Muschiol G. Famula Dei. S. 79–80; Nolte C. Klosterleben von Frauen in der fr"uhen Merowingerzeit. S. 267–268. О последнем состоянии дискуссии см.: Runge L. Dedicated Women and Dedicated Spaces: Caesarius of Arles and The Foundation of St. John // Western Monasticism ante litteram. The Spaces of Monastic Obserwance in Late Antiquity and the Early Middle Ages / Ed. H.Dey, E.Fentress. Tunhout, 2011. P. 99–116.
252
Diem A. Das monastische Experiment. S. 154 -192.
А.Дим обратил внимание на то, что в уставе Цезария нет ни слова о монашеской аскезе как форме неустанной борьбы с грехом, прежде всего с сексуальностью, хотя эта тема после Institutiones coenobiticae Кассиана быстро превратилась в топос (имеющий под собой вполне реальные основания) всей монашеской литературы 253 . Задуманная Цезарием модель женского общежития – идея изолированной от мира общины virgines, в общих чертах позаимствованная им у Августина, – похоже, была призвана опровергнуть расхожее мнение теологов 254 о невозможности в земной жизни вести истинную vita contemplativa, не отвлекаясь на внутреннюю борьбу с искушениями. Монастырь у Цезария – не место, где в аскетическом борении происходит очищение от греха, прежде всего в мыслях, а «безопасное место», где появление искушений практически исключается: он отгорожен от мира с его злом высокими стенами; выходить за их пределы нельзя и туда не допускается никто посторонний. Арльский епископ приказал даже замуровать все двери в стенах обители 255 , войти в нее можно было только через базилику св. Марии, которая служила местом погребения и куда монахиням вход был воспрещен. При последней переработке устава он категорически запрещает открывать эти двери «под предлогом какой-либо пользы» и даже «вопреки желанию общины» (Rec.19) 256 . Пока монахини никак не контактируют с внешним миром – они защищены от его «духовных волков» (fauces spitalium luporum) и могут спокойно предаваться contemplatio: в стенах «святой обители» необходимость борьбы отпадает, основное занятие монахинь – в молитвах ожидать пришествия Спасителя (Rec.14; Rec.18). В этом отношении созданная Цезарием модель далека от размышлений Кассиана, Августина и других авторов о правильных поступках ценой глубочайшего внутреннего смятения. Как тонко замечает А.Дим, столь важное для Кассиана противопоставление «внешнего» и «внутреннего» применительно к аскетствующему индивиду, т.е. конфликт между формально безгрешным поведением и внутренней борьбой с самим собой за безгрешность не только деяний, но и помыслов (puritas cordis), как раз и достигаемую беспрестанным и суровым аскетическим упражнением, Цезарий трансформирует в противопоставление «внешнего» и «внутреннего» применительно ко всей общине, стало быть, в противостояние пространства монастыря и мира за его стенами (extra muros) 257 . Его монастырь подобен островку безопасности, мирному ковчегу «как бы современного Ноя» 258 , среди бурь и невзгод внешнего мира уже предопределенному к спасению. Ни в одном предшествующем или позднейшем правиле не подчеркивается столь часто мысль о простирающейся над обителью благодати, gratia Dei, и ее «производных» – adiuuatio et inspiratio Dei, misericordia Domini, fauor diuinus и т.п.
253
Ibid. S. 178 f. А.Дим подчеркивает, что нормативные предписания Цезария для мужской общины (Regula monachorum), напротив, носят явные следы влияния устава Иоанна Кассиана (De institutis coenibiorum et de octo principalibus vitiis) и его размышлений о монашеской жизни в Collationes patrum как в отношении «каталога грехов», так и соответствующей терминологии. Подробнее о влиянии Кассиана см.: Frank K.S. Fr"uhes M"onchtum im Abendland. Z"urich, M"unchen. 1975. Bd. 1. S. 107–193.
254
Прежде всего самого Августина. В трактате De virginitate он описывает такую общину как ангелоподобную, как земное отражение civitas Dei (ср. у Цезария: quia vos angelis desidero esse consimiles (Rec. 13)).
255
Rec. 1. Об этом известно из его жития – Lib. 1. Cap. 57 (См.: Vita Caesarii // MGH Scriptores rerum Merovingicarum. Bd. 3. S. 451 – 501.) и подтверждается современными археологическими раскопками. См.: Klingshirn W. E. Caesarius’s Monastery for Women in Arles and the Composition and Function of the „Vita Caesarii“ // Revue B'en'edictine. 1990. Vol. 100. P. 441 – 481; Diem A. Das monastische Experiment. S. 191 (с подробной библиографией по истории арльского монастыря); Nolte C. Klosterleben von Frauen in der fr"uhen Merowingerzeit. S. 258– 259.
256
Ср. также: Rec.1, Rec. 9. Из жития св. Цезария (Lib. 2. Cap. 26) известно, что даже когда в монастыре вспыхнул пожар, монахини не покинули его, а вынуждены были, вместе с ценными книгами, укрываться в подвале, где был резервуар для воды (пожар потушила чудодейственная молитва епископа).
257
Diem A. Das monastische Experiment. S. 178–179.
258
Ibid. S. 178. Ср.: Vita Caesarii. Lib 1. Cap. 35: quasi recentior tempori nostri Noe, propter turbines et prozellas sodalibus vel sororibus in latere ecclesiae monasterii fabricat archam.