Одиссея креативной королевы

Розов Александр Александрович

Бортовой инженерный состав представляли две девушки 28-летняя англо-канадка Улли Тарер и 17-летняя полинезийская метиска Несси Гийо-Кюри. В файлах спецслужб было немного данных о Несси. Вероятно, она приходилась праправнучкой великим физикам Фредерику и Ирен Жолио-Кюри. И она тоже занималась ядерной физикой (параллельно с учебой). Гораздо цветастее выглядело досье ее научного руководителя - Улли Тарер.

В 25 лет Улли получила известность в Йоркском Университете Торонто, как соавтор в исследовании нейтронного выхода при ультразвуковой кавитации в дейтерированных олигомерах - электретах. В следующем году Улли перешла в группу, финансируемую богатым частным фондом «Гарбинд Челленджер». Учредителем фонда являлся газово-сланцевый магнат Джордж Гарбинд, а делами там занимался его старший сын Ройдейл Гарбинд. Этот субъект устраивал улетные вечеринки. Улли Тарер любила зажигать на таких вечеринках. Они сошлись, поженились, Улли забеременела (причем двойней). И Вскоре она уже сидела дома с пузом, а муж, потеряв к ней интерес, веселился с другими дамами на улетных вечеринках. Улли не была этим поражена (ей нравилась открытая модель семьи). Итак, родив свою двойню и отдохнув немного, она немедленно гульнула - почему нет. Тут и открылась неведомая ранее грань «крутизны» Ройдейла Гарбинда. Он (вульгарно выражаясь) набил жене морду, и объяснил: ее роль теперь классическая: «Kinder, Kuche, Kirche». Если она против – тогда вон из дома, но (существенный штрих) детей он отберет, у него адвокат дороже, так что запросто.

Весь следующий месяц Улли выглядела послушной женой. Ройдейл радовался эффекту старого простого метода установления главенства в семье: удар по морде, и конец всем диспутам об эмансипации! Затем жена вдруг исчезла вместе с близняшками - будто они провалились сквозь черную дыру в другую вселенную. Только еще через месяц (в июне прошлого года) Ройдейл Гарбинд узнал, куда сбежала жена с детьми. Атолл Табуаэран, Кирибати, Меганезия. Она теперь работала в тамошнем филиале канадско-исландской атомно-энергетической фирмы EOFE. Казалось бы, теперь можно просто обратиться к юстиции, но мэтр Джови Койн, семейный адвокат Гарбинда объяснил: в Меганезии не действуют нормальные законы. Вместо них - Хартия, не признающая институт брака, и относящая малолетних детей только к женщине, которая их родила. Придется идти на переговоры с беглой женой. Иначе Ройдейл не получит ни детей при разводе, ни даже самого развода. Канадский суд будет в тупике, а муж застрянет в формальном браке.

И вот, Ройдейл, скрепя сердце, поручил адвокату телефонные переговоры с Улли. Но (наученная детективными фильмами, что любая фраза в таком разговоре может иметь последствия), беглянка отвечала на все одной фразой: «я слышу». Ни одного слова по существу, ни да, ни нет, ни что-либо еще, а только так: «я слышу». Исчерпав ресурсы риторики, мэтр Койн предложил: «Улли, давайте мы с Ройдейлом приедем к вам, и все обсудим, как цивилизованные люди», на что получил ответ «Я слышу». Можно было (с некоторой натяжкой) считать это согласием на переговоры, и было решено лететь. Это далеко, но не ужасно. Торонто - Лос-Анджелес – Гонолулу – Табуаэран, 14 часов, если суммировать перелеты и пересадки. А в пути можно обсудить стратегию переговоров.

Ройдейл Гарбинд и мэтр Койн прилетели на Табуаэран, добрались до секции бунгало-таунхауса, где теперь обитала Улли, вошли на миниатюрный дворик (дюжина шагов по диагонали), и на этом все закончилось. Улли Тарер просто расстреляла обоих гостей из армейского пистолет-пулемета с дюжины шагов, и мирно сдалась полиции...

…Дело вышло запредельно-скандальным, даже не потому, что жена в ходе семейного конфликта убила богатого мужа и его адвоката (это понятное и далеко не уникальное событие), а потому, что меганезийский суд приговорил Улли Тарер к… «одному году каторги за решение личных проблем общеопасным способом». По заключению судей, молодая канадка нарушила правила не тем, что убила двух этих людей, а тем, что при стрельбе во дворе секции таунхауса, пули могли травмировать случайных прохожих.

…

Сейчас Тимоти было любопытно, как сама Улли Тарер представит королеве этот факт биографии (или же попросту умолчит). Тимоти полагал наиболее вероятным вариант умолчания – но ошибся. Молодая канадка в заключение рассказа о себе, объявила:

– Прошлым летом я здорово нарушила правила безопасности обращения с оружием, и получила от суда пенальти: год исправительных работ. Теперь я честно отрабатываю.

– О! – произнесла королева, - Я надеюсь, теперь вы ведете себя осмотрительнее?

– Конечно, Ваше величество. Теперь я сама аккуратность в этом смысле.

– Что ж, это радует, - Боудис на экране кивнула, - а какие исправительные работы вы тут выполняете?

– Ну, я руковожу прохождением экспедиционной научно-технической практики у двух студенток: Несси Гийо-Кюри и Танигути Назуми.

– Э-э… - протянула королева, - …Надо полагать, что мисс Танигути сейчас на ходовом мостике - пилотской кабине, вместе с мистером Барбусом и мистером Арепо?

– Ваше величество, я здесь, - отозвался чуть пищащий голосок с японским акцентом.

Требовалось преодолеть психологический барьер недоверия, чтобы понять: этот голос исходит от находящейся на краю стола большой игрушечной бабочки (с крыльями, по размеру как человеческие ладони, и со смешными глазами на стебельках). У королевы процесс преодоления барьера занял секунд десять, а затем она спросила:

– Мисс Танигути, вы дистанционно управляете этой бабочкой-роботом?

– Да, - подтвердила бабочка, взмахнула крыльями, исполнила тихий круговой полет над столом, села поближе к web-камере, и застенчиво опустила глаза на стебельках, - Ваше величество, я хикикомори, и мне немного страшно выходить из дома. Когда я жила в Токио, страх был парализующий. Сейчас я живу в кампусе на Токелау-Атафу, и почти спокойно выхожу на пляж, если там мало людей. Но приключения в реале я еще не могу выдерживать. Поэтому, я - бабочка. И поверьте, Ваше величество, я восхищаюсь вашей смелостью, и смелостью ваших детей. Если я могу быть полезной вам, только скажите.

Бабочка Танигути Назуми замолчала и коротко качнула глазами на стебельках, будто выполнив безукоризненно-четкий самурайский поклон.

– Благодарю вас, Назуми-сан, - ответила Боудис, - и, я обращусь к вам, если мне будет необходима помощь в той сфере, где вы профессионал. Вы тоже физик, не так ли?

– Да, Ваше величество. И еще я хакер. Всегда к вашим услугам.

– Еще раз благодарю, Назуми-сан. А кто, все же расскажет об этой летающей лодке?

– Несси, давай, твой выход, - подбодрила Улли Тарер другую свою студентку.

Несси Гийо-Кюри негромко вздохнула. Потом энергично потерла руки. И пересела так, чтобы оказаться точно напротив web-камеры.

– Знаете, Ваше величество, если честно, то я пока так, лаборантка. Но я попробую. Вот. Короче, тема стартовала в середине прошлого века, когда кто-то в Британии нарисовал компоновочную схему большой летающей лодки с ядерным реактором. Очень здорово сделано: просто, практично. Паротурбинный контур мы вообще оставили, как было. А реактор, ясно: другой. Субкритическая ториевая машина. Это придумал Карло Руббиа, нобелевский призер 1984 года. Фишка такая: обычный, критический реактор работает только на топливе, дающем в активной зоне самоподдерживающуюся цепную реакцию. Число нейтронов, освобождающихся при делении ядер, должно быть чуть больше, чем число поглощаемых для деления. А в субкритический реактор часть нейтронов, типа, подкачивается снаружи, поэтому в нем можно сжигать более дешевое топливо. Торий, например, или отходы топлива из обычного реактора. Чем эффективнее наш внешний нейтронный насос, тем больше вариантов топлива. Уже выделилась отдельная наука: нейтронная химия. И, как сказал док Зденек Кубек, мы научимся сжигать в реакторе обычный песок, только это уже не реактор деления, а реактор трансмутации.