Одна беременность на двоих
Шрифт:
Я опустила все четыре стекла, чтобы впустить в салон хоть и раскалённый, но всё же воздух. От вида скрюченной Аманды у меня самой всё заныло, и я долго прыгала вокруг машины, любуясь разношёрстным мужицким народцем. Они медленно вылезали из машин и так же вальяжно расправляли пиратские или робин-гудовские портки да затягивали потуже кожаные пояса. Любой костюм смотрелся хорошо на любой фигуре, что не скажешь про платья герцогинь, селянок, девушек из харчевен, восточных танцовщиц и блестящих золотой мишурой цыганок. Лишь единиц хотелось зарисовать. Порой я непроизвольно опускала руки на собственную талию, чтобы проверить её
— Я что, уснула?
Аманда вылезла из машины и открыла заднюю дверцу, чтобы достать платья, но тут же замерла, издав грудной стон. Она опустила руки на раскалённую крышу машины и выгнула спину.
— Как же всё болит…
Затем сорвала с руки пластырь и принялась стирать слюной чёрные следы от клея.
— Точно будет синяк…
Я только успела взглянуть на фиолетовое пятнышко, как тут же почувствовала жжение в собственной руке. Да что ж такое?! Я что теперь буду перенимать любое её недомогание?! Я прочла, что некоторые мужья набирают вес вместе с беременной женой. Такая перспектива меня вовсе не вдохновляет, мне похудание больше по душе.
Аманда вытащила с заднего сиденья моё платье, и я скользнула в него, аккуратно выудив через ворот майку. Пока Аманда затягивала шнуровку, я расправляла длинные рукава-колокола и радовалась, что сшила платье из хлопка. Я гордилась своим творением, несмотря на кривые и необработанные швы, которые я строчила на чужой швейной машинке. Аманда предпочла купить готовое — бледно-сиреневое, расшитое бисером, с кружевным воротником, но, увы, ткань была синтетической. Как говорится, красота требует жертв. Она выглядела бесподобно — свободно ниспадающие от груди складки полностью скрывали животик.
Ужас, я вновь поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы живот исчез по-настоящему. До появления характерного только для беременности бугорка, её интересное положение, несмотря на весь ужас токсикоза, не воспринималось мной, как неизбежно надвигающиеся роды. До часа «Х», который полностью перевернёт наш мир, оставалось всего полгода. Тогда ничего и никогда не станет прежним. Аманда перестанет быть просто Амандой и навсегда станет мамой-Амандой. Я окончательно осознала это сегодня в лаборатории, когда Аманда протянула медсестре направление, и та сказала с улыбкой «Ну что, мамочка, пойдём?»
— Думаешь, мне будет очень жарко в синтетике?
Я не сразу смогла среагировать на вопрос, потому ляпнула:
— Уйдём, как только скажешь.
Аманда, как всегда, взяла меня за руку, и на фоне шикарного платья, я смотрелась бедной компаньонкой. На входе королевская стража одарила нас лучезарными улыбками:
— Добро пожаловать, миледи.
Аманда томно повела глазами и кивнула, явно позабыв про ноющую спину. Я тоже решила поправить осанку, с трудом превозмогая боль от сведённых лопаток. Глядя на Аманду, я не могла сдержать улыбку восхищения — мне нравилось в ней всё. Не осталось и следа от усталой старухи, которой она была в машине ещё полчаса назад, хотя она не наложила даже теней. Голубой взгляд искрился огнём, волосы пылали на солнце, и даже отросшие корни не бросались в глаза из-за ободка с вуалью. Будь я рыцарем, обязательно сделала бы именно Аманду дамой сердца. Однако рыцарь в доспехах после победы в турнире предпочёл отдать розу трёхлетней девочке — даже конь фыркнул, что уж говорить обо мне. Зато королева, прошествовавшая мимо со свитой, одарила Аманду благосклонной улыбкой, и та присела в реверансе.
Потом мы устроились на скамейке подле деревянной сцены, чтобы послушать средневековую музыку, но я пропустила всё выступление, потому что не могла отвести взгляда от почти вываливающихся из лифов при каждом ударе в бубен грудей селянок и даже вздрогнула от вопроса своей леди:
— Тебе не нравится? А по мне замечательные голоса.
Я кивнула и улыбнулась. Не объяснять же Аманде, что сравнивала её аккуратную грудь с мешками, соперничающими с коровьем выменем. Молочными мешками, как верно! Интересно, как Аманда будет кормить малыша своими прыщиками? О чём я вообще думаю? Просто там, на первом ряду тётка кормит грудью малыша — из-под накидки видны голые ножки.
— Я думаю, что не смогу кормить вот так, в открытую.
Оказалось, что мы обе смотрим в одном направлении.
— Она же прикрыта, — адвокатским тоном заявила я.
Собственно я никогда и не видела, чтобы кормили грудью без накидки. Впрочем, я раньше совсем не обращала внимания на мам с малышами, а сейчас приходила в тихий ужас от количества беременных и младенцев. На ярмарке их тоже было много. Кто привязал младенца к себе, кто толкал коляску.
— В следующем году обменяемся платьями, а то малышу будет неприятно упираться лицом в бисер, — выдала Аманда, когда мы начали пробиваться сквозь торговые шатры к соседней эстраде.
Я промолчала, но от меня и не ждали ответа. Аманда замерла подле прялок и принялась перебирать шерсть, выставленную на продажу в огромных корзинах.
— Кейти, ты же умеешь валять. Сваляешь пинетки?
Я полу-отрицательно, полу-утвердительно кивнула, потому что кроме шарфиков и туник ничего не валяла. Да и вообще я израсходовала на шерсть и шёлк весь бюджет, а продажи в сети не покрыли и половину. Но Аманда уже вытащила двадцатку.
— Зачем розовую берёшь? С чего ты взяла, что родится девочка?
Аманда удивлённо захлопала ресницами и выдала убийственную фразу:
— А как мальчика-то я буду сама воспитывать?
— Бери зелёную, — Не стану же я прилюдно спорить с беременной. — У меня осталось немного рыжей и красной для узора.
Аманда со вздохом положила обратно светло-розовый моток и взяла нежно-зелёный, и вдруг сравнялась с ним лицом. Я едва успела подставить руку, чтобы поймать её голову на плечо. Отогнав всполошившихся тёток, я дотащила Аманду до дерева.
— В ушах шумит, и в глазах чёртики, — Аманда опустилась на траву и взяла у меня из рук бутылку воды, для которой я собственноручно связала мешочек ещё к прошлой ярмарке. — Что такое-то?
Я села рядом и привалилась к стволу.
— Как что? Кровь сдавала? По жаре ходишь в синтетике? Воду когда последний раз пила? Может, домой?
Аманда отрицательно мотнула головой, вернула мне бутылку и, поправляя ободок на волосах, сказала:
— Сейчас купим шерсть, затем посмотрим деда с попугаями и только тогда поедем. Хотя я хотела бы ещё раз посмотреть, как рыцари режут качаны капусты. А сейчас пошли по бублику купим. Умираю как хочу мучного!
Она бодро вскочила на ноги, но тут же ухватилась за ствол.