Одна кровь навеки
Шрифт:
— Почему ты говоришь мне это сейчас? — За последний год она ничего подобного не говорила.
— Потому что я сегодня встала и поняла, что именно сегодня должна прийти и поговорить с тобой. Раньше было не время, — ответила она.
— Что это всё значит? — спросила я
— Это значит, что стоит прислушаться к внутреннему голосу. А сегодня интуиция велела мне прийти к тебе и вытащить твою задницу наружу. К слову о заднице, у тебя здесь воняет. Ты знала?
Я уставилась на неё, а потом расхохоталась. Моя бабушка — порядочная леди, которая всё ещё носила белые перчатки летом, потому что нравилось, и говорила, что это заставляет людей относиться к ней с большим уважением. Она не часто ругалась, но когда это
Она приблизилась ко мне и спросила:
— Когда ты в последний раз принимала душ, юная леди?
Я покачала головой, продолжая смеяться.
— Не знаю.
— Ужас. — Бабушка встала, принюхиваясь. — Ты отправляешься в душ, а потом спустишься вниз и выпьешь со мной чай и съешь что-нибудь стоящее. Твои родители ужасно беспокоятся о тебе.
— Знаю, — заметила я, чувствуя, как меня охватывает стыд.
— Нет-нет, дальше креста мученика тебе не подняться. Этого вполне достаточно. Я просто хочу дать тебе понять, что в мире полно людей, и тебе пора выйти и снова стать частью этого мира.
Я встала, и в этот момент бабушка обняла меня. Должно быть, от меня не так уж плохо пахло.
— Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить, — сказала она. — И думаю, именно так ты любила Темпест, Кари и Джонатана. Но пришло время оставить их в прошлом. Тебе пора обрести покой и снова жить. — Я расплакалась ей в плечо. — Иди в душ. — Бабушка отпустила меня и вытолкала за дверь в ванную. — Затем приходи вниз. И не мешкай, — крикнула она, спускаясь по лестнице.
Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. От простого акта выхода из комнаты у меня перехватило дыхание. Потом я услышала голос бабушки в своей голове. Они бы все надрали мне задницу, если бы могли видеть прямо сейчас. Даже Кари, которая была самым добрым и нежным человеком, которого мне доводилось встречать. Они бы рассердились на меня за то, что я зря потратила прошлый год.
Я вошла в душ и включила воду, сделав первые шаги, чтобы не вонять и снова начать жить.
Что и привело меня сюда, за Атлантику, ночью.
Бабушка дала мне дневник своей пра-пра-пра-пра-пра-и ещё много пра-бабушки. Она была шотландкой, и её приговорили к смерти на огне, потому что считали ведьмой. Но ещё до приведения наказания она исчезла посреди ночи. Предположительно, со своим любовником-белым демоном.
Бабушка говорила, что интересовалась этим всю жизнь, с тех самых пор, как мать подарила ей два дневника — подлинный дневник Элизабет Мартин, который закончился накануне её смерти, и переведённый вариант, который сделала мама. Оригинал дневника лежал у меня дома на прикроватном столике, но я захватила с собой переведённый вариант. Я не стала говорить бабушке, но от оригинала дневника я занервничала. Его забрала и спрятала дочь Элизабет, чтобы передать по наследству. По крайней мере, так гласила легенда. Я бы отмахнулась от этого, как от исторического вымысла, который выдают за действительное, но стало очень неудобно прикасаться к дневнику. А бабушка настояла, чтобы я взяла его. Что-то в её настойчивости заставило меня понять, что с ней лучше не спорить. Однако я не смогла заставить себя упаковать его. Она хотела, чтобы я нашла Элизабет. Узнала, что с ней случилось. Найти, что смогу.
— Ты можешь ничего не узнать. Люди не любят говорить о ведьмах, даже сейчас, при всём разнообразии женщин, которых обвиняли в колдовстве, никто не хочет признавать, что их предки участвовали в подобных вещах. Но посмотри, что сможешь найти.
— Бабушка, это безумная охота за призраками, которой не видно конца, — пожаловалась я, сидя за столом с ней и родителями.
— Ну и что? Если это тупик, я всё оплачу. И в самом деле, Иззи, что тебе ещё делать? Тебе куда-то нужно? — Она закатила глаза. — Я уже забронировала тебе билет, арендовала машину и зарезервировала номера
— Ты хоть что-то не запланировала? — спросила я.
— Учитывая твоё состояние и вид комнаты, я подумала, что может понадобиться карта. Надеюсь, что ты снова научишься жить для себя, — парировала она.
Мама прикрыла рот рукой, стараясь не рассмеяться. Но в итоге, мы все расхохотались. Впервые за год мне захотелось смеяться.
Вчера, перед отъездом, я навестила родителей Кари и Темпест, вновь сказать им, как мне жаль, и что я уезжаю, провести кое-какие семейные исследования в Шотландии. Мама Кари обняла меня, расплакалась и сказала:
— Слава Богу!
Мне стало так стыдно. Они потеряли столько же, сколько и я, и беспокоились обо мне.
А ещё я позвонила маме Джонатана, которая была немного сдержаннее, но сказала, что рада за меня. Это глупо, но я чувствовала, что не могла уйти, не поговорив с ними.
И вот я здесь.
Я просмотрела маршрут, который продумала бабушка. Может, я действительно смогу что-нибудь выяснить. Всё, что мне нужно сделать — следовать по пути, который бабушка проложила.
До меня дошло, что, возможно, бабушка сделала это для того, чтобы я создала собственное шоу, а не просто ходила по сцене. Но в данный момент, с этим сложно разобраться. У меня была машина, которую нужно забрать, и на ней посетить немалое количество церквей и приходов за несколько следующих дней. Кроме того, мне предстояла поездка на пароме, так что было с чем справиться, не погружаясь слишком глубоко в скрытые мотивы. Кроме того, если я достаточно долго выжду, она сама позвонит мне и всё расскажет, так что нет смысла портить праздник.
Я снова просмотрела маршрут. Бабушка вложила в него много времени и любви. От этого у меня на глаза навернулись слёзы. Я не заслуживала… Нет. Я перебила себя. Нужно перестать так думать. Я выглянула в окно. Вперёд. Мне нужно смотреть вперёд.
Приземлившись в Глазго, я села во взятую напрокат машину и осторожно выехала из аэропорта, придётся привыкать к левостороннему движению. Я была благодарна судьбе за то, что я летела ночью и могла вести машину днём.
Я добралась до Обана вовремя и обнаружила, что бабушка зарезервировала мне и моей маленькой машине место на пароме до городка под названием Крейнюр, хотя остановилась в пригороде, на северной стороне острова Малл. Поездка на пароме заняла меньше часа и прошла без происшествий. Паром оказался намного больше, добавляя спокойствия и безопасности. Я уже давно так себя не чувствовала. Странно, что такое ощущение накрыло меня по другую сторону океана.
Съехав с парома и свернув на Тобермори, я медленно направилась вперёд, вспоминая видео, на которое бабушка прислала ссылку о том, как ехать — а сюда вела однополосная дорога — и понимала, что веду машину, как бабушка. Ну, не моя бабушка, которая до сих пор получала, по крайней мере, один штраф за превышение скорости в год.
Тобермори, появившийся в поле зрения, выглядел прекрасно. Дома вдоль набережной стояли аккуратными, разноцветными рядами, придавая всему, даже мне, жизнерадостный вид. Я остановилась в ярко-розовом отеле прямо на берегу, который приносил толику счастья, и зарегистрировалась, чувствуя облегчение от того, что на некоторое время закончила путешествовать.
Я направилась к бару, болтая с барменом и заказывая еду. Я не была готова копаться в вещах бабушки и спросила Гейла — бармена — что намечено на сегодняшний вечер.
— Экскурсия по кладбищу, — ответил он.
Акцент у местных просто очарователен. Гейл направил меня к стойке регистрации, где я записалась на экскурсию. Получив инструкции о том, где встретиться — гиды, слава богу, отвезут нас, — я пошла спать. Освежившись и чувствуя себя лучше, я встретилась с теми, кто отправляется на экскурсию внизу у часовой башни, и мы поехали в пассажирском фургоне.