Одна лишь ты
Шрифт:
— Когда ты вернешься домой, моя девочка? — начал дед. — Я очень беспокоюсь о тебе. Конечно, по-твоему, мои взгляды на жизнь устарели, но… — Голос деда звучал бодро, но Дженнифер уловила в нем печальные интонации, не свойственные деду прежде.
Ему было восемьдесят лет, он выглядел бодрым и здоровым, но ведь в таком возрасте все может случиться. Желая перевести разговор на нейтральную тему, Дженнифер спросила:
— Как ты проводишь время?
— Продолжаю заниматься кое-какими финансовыми делами, встречаюсь со старыми друзьями, на днях
— К сожалению, пока не знаю, дедушка. Нашу пьесу прекрасно приняла публика, и надеюсь, она еще долго будет идти. Но у многих актеров, занятых в спектакле, подписаны и другие контракты, поэтому состав исполнителей меняется и мое присутствие необходимо.
Причина, названная Дженнифер, звучала весьма убедительно. Но существовало еще одно важное обстоятельство. И сообщать о нем деду она не могла и не хотела.
— Как у тебя с деньгами? — озабоченно спросил он.
— Все в порядке! Нам платят за каждый спектакль, так что я зарабатываю весьма прилично, не волнуйся!
Они поговорили еще немного, дедушка снова попросил Дженнифер поскорее вернуться домой, и она заверила его в том, что приедет, как только позволят обстоятельства. Повесив трубку, Дженнифер снова ощутила вину перед дедом. Он-то звал любимую внучку домой, а для нее с некоторых пор слово «дом» стало ассоциироваться не с Сан-Франциско, а с Нью-Йорком.
В проеме двери, ведущей в гостиную, показался Патрик.
— Мередит просила нас с тобой прийти вечером в театр. Говорит, ей лучше удается роль, когда она чувствует нашу поддержку. Пойдем?
Дженнифер согласилась, но перспектива провести весь вечер с Патриком ее не вдохновила. Сложно находиться рядом с ним и ничем не выдать своих чувств!
Во время спектакля Дженнифер старалась внимательно следить за действием, искренне радовалась за Мередит, которая блестяще исполняла свою партию, но… ощущать присутствие Патрика, сидящего рядом, было по-настоящему мучительно.
Их локти постоянно соприкасались, бедра Дженнифер находились в опасной близости с его бедрами. Он то и дело наклонялся к ней, улыбался, они шепотом обменивались впечатлениями, и Дженнифер с трудом сохраняла спокойствие. Близость Патрика волновала ее, она нервничала, а воспоминания о той ночи не давали ей покоя.
После окончания спектакля, принятого долгими бурными аплодисментами, Патрик, Дженнифер и Мередит решили выпить шампанского в небольшом кафе. Патрик был необычайно оживлен, его глаза блестели, он шутил и смеялся. Дженнифер особого душевного подъема не ощущала, но тоже шутила и поддразнивала Патрика. Мередит, как обычно, не принимала участия в их обмене шутками, а лишь ослепительно улыбалась, притягивая к себе восхищенные взгляды мужчин.
Когда они вернулись домой, Патрик вдруг обнял Дженнифер за талию и, наклонившись, прошептал:
— Завтра я убегу из дома рано утром. Мне предложили сочинить кое-что для одной частной радиостанции, и не исключено, что именно завтра мы составим и подпишем контракт. Освобожусь днем. Мне хотелось бы поговорить с тобой, Дженни. Давай встретимся в половине третьего за чашкой кофе и кое-что обсудим. Договорились?
Дженнифер сдержанно кивнула, но в душе у нее все запело от предвкушения скорого счастья. О чем хочет побеседовать с ней Патрик? Неужели он наконец осознал, что она — именно та женщина, которая необходима ему?
Дженнифер провела бессонную ночь в мечтах о Патрике, снова и снова вспоминая об их короткой любви и мечтая о сладостной встрече. Она трепетала от возбуждения и желания, а перед мысленным взором постоянно возникал образ Патрика.
Утром, когда они с Мередит сели завтракать, Патрик уже ушел по делам. Дженнифер, поглощенная мечтами о предстоящей встрече с ним, никак не могла сосредоточиться на том, о чем говорила Мередит. Потом она случайно разбила стакан, а когда делала макияж — что случалось крайне редко — едва не ткнула в глаз щеточкой для подкрашивания ресниц.
Дженнифер мысленно уже представляла, как знакомит Патрика с дедушкой; тот, услышав его прекрасную музыку, дает им благословение, и они идут под венец… У них рождается дочь, и ее называют Мелиссой — в честь героини пьесы Лоренс Дюрелл «Александрийский квартет», которую они с Патриком очень любили перечитывать в дни учебы в Йеле.
Крайне возбужденная, Дженнифер явилась в кафе на полчаса раньше назначенного срока и заказала двойной кофе. От этого ее нервное напряжение усилилось. Патрик, опоздав на сорок минут и тяжело дыша, рухнул в кресло и смущенно взглянул на Дженнифер.
— Извини, я опоздал, затянулись переговоры. Ты, наверное, ругаешь меня за то, что я вытащил тебя в кафе, но мне действительно необходимо кое-что обсудить с тобой с глазу на глаз.
Не мигая, она смотрела на Патрика. Сердце ее гулко и часто билось. Дженнифер надеялась услышать объяснение в любви.
— Так вот, — продолжал Патрик, — мне известно, что вы с Мередит затеваете послезавтра небольшой праздник по случаю ее дня рождения. В связи с этим мне нужен твой совет, Дженни. Видишь ли, я хотел бы сделать Мередит подарок, но купить… что-то особенное, необычное, ну, ты догадываешься, о чем я. — Патрик опустил голову и тихо спросил: — Скажи… ты рассказывала Мередит о… ну, о нас с тобой, о той ночи после премьеры?
Дженнифер показалось, что пол под ее ногами закачался, и она судорожно вцепилась в подлокотники кресла.
— Нет, я ни о чем ей не рассказывала.
— Конечно, Мередит амбициозна и поставила перед собой цель выйти замуж за богатого человека, но ведь мы скоро тоже разбогатеем! — горячо продолжал Патрик, не замечая состояния Дженнифер. — Наши спектакли будут ставить на Бродвее, и, уверен, нас ждет настоящий успех! Понимаешь, Дженни, я хочу, чтобы Мередит наконец оценила мои чувства и перестала встречаться со своими престарелыми кавалерами… Дженни, скажи честно: мои притязания нелепы? Я кажусь смешным?