Одна минута славы
Шрифт:
Алена кивнула в знак согласия.
— У нас с ней история вышла, — задумчиво продолжила администраторша. — Колька отобрал шесть претенденток, а нужно было только пять. Встал вопрос, от кого отказаться. И как раз думали, Харитонову брать или другую. Колька пока решал, я пошла кофе попить. Захожу вот в этот самый бар и вижу — сидит твоя соседка за столиком, грустная такая, ложечкой в чае болтает. Она вообще-то никогда веселой не была, но тогда прямо как в воду опущенная. Я к ней подсаживаюсь, в чем дело, спрашиваю. Ну, она мне и рассказала, что собиралась денег заработать, чтобы мужу машину купить. С мужем у нее там проблемы, он вроде бы
В общем, я тогда подумала, что большинство из вас в рекламу лезут, чтобы их заметили, чтобы в модели пробиться и прочее, а эта — нет. За ее поступком стоят страдания, как в чеховских пьесах. Ты Чехова читала? — внезапно переключилась она и посмотрела на собеседницу долгим испытующим взглядом.
— Ну, в общем-то… — Алена уже и не знала, стоит ли сознаваться, что проходила «Вишневый сад» в школе.
— Обязательно прочти, — от души посоветовала Марина и, к великой радости Алены, снова углубилась в воспоминания: — Харитонова эта мне такой страдающей показалась. Я подумала, нужно помочь девушке, пусть мужа ей это и не вернет, так хоть новый толчок в жизни получит. Ну я пошла к Кольке и говорю, мол, хватит голову ломать — бери Харитонову. Вот так!
Марина с достоинством отодвинула пустую тарелку. Алена взглянула на нее с нескрываемым уважением. Еще бы, человек влиятельный, да еще и о подопечных своих по-матерински заботится. Могла же наплевать на Ляльку вместе с ее проблемами, так нет, проявила чуткость и понимание. «Только, — подумала Алена, — уж лучше бы наплевала. Может быть, Лялька жива бы осталась».
День пролетел незаметно. Сначала режиссер упрямо выжимал из нее текст, то перед камерой, то без камеры. То и дело их репетицию прерывали какие-то неотложные дела, телефонные звонки и всякие посторонние люди, которые бесцеремонно заваливались в комнату, галдели, хлопали его по плечу, кто-то принес бутылку водки, которую тут же и распили, заставив и Николая, и Севу, и Алену к ним присоединиться.
Впрочем, после распития означенной водки репетиция вдруг начала спориться. Текст как-то вспомнился сам собой, она даже импровизировать начала. Режиссер перестал нервничать, расслабился и импровизации воспринимал с ленивым великодушием. Словом, когда она посмотрела на часы, было уже половина девятого вечера.
— Вот ты где, сладенькая моя!
Алену перекосило. Дабы скрыть от стоящего и улыбающегося в дверях Саши свою непроизвольную реакцию как на его фразу, так и на него самого, она предпочла остаться стоять к нему спиной. Разумеется, он воспринял ее неподвижность как форму кокетства. Впрочем, он был настолько самоуверен, что всякое действие особы женского пола, даже если бы она плюнула в его сторону, он все равно воспринял бы однозначно — она пытается показать, что без ума от него.
Поэтому без лишних слов он подошел, обнял ее за плечи и игриво поцеловал в макушку. Выражать протест было делом бессмысленным. Этот человек даже не пытался заигрывать, он уверенно брал то, что, по его мнению, ему причитается. Алена подавила в себе острое желание развернуться и съездить по его наглой физиономии. Ведь пока она о нем ничего так и не узнала. Стоит подружить с ним еще немного, а потом уж съездить от всей души. Пока она так раздумывала, он развернул ее лицом к двери и кивнул на стоящую у косяка девушку:
— Вот, знакомьтесь, это Лариса. А это Аленка.
Девушки обменялись сдержанными улыбками. Лариса обладала всеми характерными достоинствами, чтобы считаться бесспорной красавицей — черные прямые волосы, стекающие по плечам почти до пояса, узкое, необыкновенно белое лицо с нежным розовым румянцем, большие, слегка раскосые глаза в оправе длинных и густых черных ресниц, брови вразлет и пухлые губы. Кроме этого — высокий рост, упругая грудь, плоский живот и длинные ноги. Все это было подчеркнуто обтягивающими бедра брюками и коротким свитерком. Если бы на ней было что-нибудь длинное, пышное и парчовое, ее можно было бы принять за восточную княжну или греческую богиню. А так, просто красавица, совершенно не понятно, откуда взявшаяся в центре Европы.
Единственное, что никак не вписывалось в образ южной обольстительницы, да и обольстительницы вообще, так это ее глаза — холодные, голубые, в них ясно читалось не столько слово, сколько стиль жизни, выраженный одним этим словом — «нет». С такими глазами рождаются женщины сильные, беспринципные, расчетливые, да какие угодно, только не женственные. Девушку с такими глазами мужчины должны интуитивно бояться. Алена даже почувствовала некоторое уважение к Саше — он не боялся или, по крайней мере, пересилил свой страх и виду не подавал. Наоборот, отлепился от Алены, вернулся к ней, по-хозяйски обхватил за талию. Лариса даже бровью не повела, словно не заметила. «Не может быть, чтобы она явилась сюда рекламировать прокладки!» — ошарашенно подумала Алена.
— Очень даже может, — ответила та, когда она материализовала свой вопрос, уже сидя за столиком ночного клуба «Мираж». — Только я рекламирую прокладки по убеждению.
Алена подавилась соком:
— Как это?!
— Ну вот ты зачем снимаешься в рекламе?
— Да как сказать… — не нашлась она.
— Как есть, так и скажи. Впрочем, и так понятно — тут третьего варианта не существует: либо за славу, весьма сомнительную, кстати, либо за деньги.
— Но ты же за убеждения?
— Я — исключение. Во всяком случае, пока. — Лариса слегка склонила голову и окинула ее своим холодным взглядом, раздумывая, стоит ли пояснять или бесполезно. Наконец смилостивилась, пояснила: — В нашем гребаном мире все делается мужиками и для мужиков. Работа — для мужиков, деньги — для мужиков, развлечения — и те для них же. — Она выполнила затылком легкий полукруг, призывая ее оглядеться и понять, как все плохо. Потом взглянула на нее многозначительно. — Думаешь, нас привезли сюда развлекаться? Черта с два! Нас сюда привезли, чтобы с нами развлечься! — закончила она пафосно, словно открыла собеседнице, как минимум, тайну мироздания.
— Если ты все это знаешь, зачем поехала с Сашей? — поинтересовалась Алена.
— Я же говорю, по убеждению.
— Я все никак не могу понять, каковы эти твои убеждения.
— Они думают, что они меня используют. А на самом деле — я их. Понимаешь?
— Прости, может быть, я покажусь не слишком сообразительной, но я уже запуталась. Кто кого использует и зачем?
— Чего же тут путаться! — возмутилась Лариса. — Мужики думают, что склеили красивую девку, развлекутся с ней. А я думаю, что сама развлекусь за их счет, вот и все.