Одна, но пагубная страсть
Шрифт:
— Пожалуйста, — легко согласился Матвей, достал мобильный, набрал Наташкин номер и, отойдя в сторонку, что-то ей сказал, должно быть, подготовил, после чего протянул телефон полковнику.
— Наталья Петровна… — начал тот и замолчал, потому что заговорила Наташка. Что она ему сказала, осталось для нас тайной, но полковник, изменившись в лице, вдруг отступил на полусогнутых и, сунув мобильный Матвею, поспешно удалился, буркнув:
— Хулиганство.
— А я считал, здесь тихое местечко, — с прискорбием заметил Матвей, наблюдая, как соседи тянут шеи из-за забора.
Сюрпризы на этом не
— Вот дурак! — в сердцах заметил Матвей.
Мы с Ленкой переглянулись. В ее взгляде, как и в моем, было беспокойство. Полбеды, если Игорек просто сбежал. А если что-то умыкнул? Меня неудержимо потянуло к пиону.
Я подошла к нему, вроде бы прогуливаясь, и убедилась, что выглядит он не хуже, чем вчера: земля примята, непохоже, что кто-то тревожил цветок.
Матвей стоял на крыльце и с сомнением на меня поглядывал, я поспешила вернуться в дом.
— Пригрели на груди змею… — возмущалась Ленка, гремя на кухне посудой.
Не успела она до конца произнести начатую тираду, как возле дома появился Гоша, припадающий сразу на две ноги. Ленка хмурилась, не зная, как отнестись к его внезапному появлению. Гоша прошел в кухню, устроился на табурете и с обидой спросил:
— Где вас носило?
— А тебя? — вопросом на вопрос ответила Ленка. — Ты вроде ходить не мог? Что, уже полегчало?
— Я боялся один оставаться. Соседи косятся, и вообще — вас нет, я подумал, вдруг вы за моей спиной с ними договорились…
— С кем?
— С бандитами.
— Придурок, — вздохнула Ленка. — Зачем нам тебя им сдавать, когда мы же тебя героически спасали?
— А менты… — вторично вздохнул он.
— Для киллера ты уж очень пуглив, — заметил Матвей и спросил:
— В лесочке отлеживался?
— Ага. Поесть привезли чего-нибудь? Я весь день голодный.
Ленка принялась кормить страдальца, а меня не оставляла мысль о цветке. Точнее, о том, целы ли наши денежки. Но проверить это прямо сейчас я не могла и очень переживала.
Когда мы поужинали, я предложила долго не засиживаться и первой отправилась спать. Гоша, который жаждал общества, устроился на террасе, повествуя Ленке о своей нелегкой судьбе — мало того, что он парень с идеалами, он еще и сиротой оказался. Подружка слушала его, открыв рот, и уже шмыгала носом в особенно волнительных местах повествования, доводя меня до бешенства.
Матвей в кухне читал детектив и тоже не собирался ложиться. Ко всему прочему за забором бродили соседи, полковник вышел на прогулку с собакой и, точно нарочно, устроился покурить на скамейке прямо напротив нашей калитки. Стемнело, а дачная жизнь все еще била ключом.
Тут мне пришло в голову, что пион с террасы не видно. Лопата в сарайчике, и если вылезти в окно, то мои дорогие друзья будут считать, что я в доме… Я покосилась на окно, распахнутое настежь по причине жары, выключила свет, выждала время и легко выбралась в сад.
В темноте я едва не наступила на пион и замерла, прислушиваясь. Гоша рассказывал, как он вывихнул ключицу, учась кататься на роликах, собачка полковника тявкнула раза два и замолчала. Я прошмыгнула к сарайчику, стараясь
— Катя… — сделал шаг и зашептал:
— Ты чего здесь?
— Медитирую, — ответила я. — А ты мне мешаешь.
— Я тоже хочу медитировать, — заявил он, устраиваясь рядом на корточках. — Бог мой, а звезды-то какие… — задрав голову, ахнул он. — В городе таких не увидишь.
— Ты мог бы медитировать молча? — спросила я.
— Мою душу переполняет восторг при виде красоты мира, и я не в силах сдержать его, — с обидой ответил он. — А почему ты именно здесь медитируешь?
— А где, по-твоему, я должна это делать?
Тут во мне уже окрепла уверенность, что Матвей в саду появился не случайно. Да он следит за мной! Я сурово взглянула на него, он резко повернулся и, должно быть, от переполнявшего его восторга не удержал равновесия, а чтобы его сохранить, схватился за мое плечо, не учтя одного: у нас разные весовые категории. К тому же я и сама с трудом сохраняла равновесие, потому что второпях села довольно неудобно. Итог был таков: мы оба повалились в траву. Я подозревала, что он сделал это нарочно, и вместе с тем во мне росло подозрение, что то же самое думает обо мне он. Видимо, по данной причине я и залилась краской. Попыталась подняться, и наши с Матвеем лбы внезапно пришли в соприкосновение, мы разом ойкнули, он не к месту сказал:
— Родными будем… — затем улыбнулся, и тут…
Видеть рядом с собой физиономию такого парня летней звездной ночью, лежа в траве, — сильнейшее испытание для юной девушки. С прискорбием вынуждена признать, что я его не выдержала. Когда Матвей, наклонившись ниже, стал меня целовать, я практически не сопротивлялась. То есть я вроде бы увиливала, но так неохотно, что даже идиот бы понял: это не всерьез. Совершенно ненужные мысли пришли мне в голову: как было бы хорошо, не познакомься он с Наташкой раньше, чем со мной, не подозревай я его в коварстве и не будь он таким красивым, потому что с такими, как он, беда — девки им на шею постоянно вешаются, и выйдет не любовь, а сплошные муки ревности. Последняя мысль и привела меня в чувство.
— Что это ты себе вообразил?! — возмущенно спросила я, отстраняясь.
— Только не говори, что я тебе совсем не нравлюсь, — обиженно ответил Матвей.
— Конечно, не нравишься. Что в тебе хорошего?
— Доброе сердце, я полагаю. Чего б мне тогда проводить свой отпуск в такой компании?
— И ты от безделья решил за мной приударить?
— Между прочим, — поудобнее устраиваясь рядом, заявил он, — ты обязана меня соблазнять.
— Я?
— Конечно, ты. Если верить твоим детективам, героиня сразу берет парня в оборот, он совершает ради нее всякие глупости, они заграбастывают миллион и живут долго и счастливо.