Одна, но пламенная страсть
Шрифт:
Пологов решительно шагнул в арку, которая, очевидно, вела во внутренний двор.
Алла вместе с Фомой, который для этого встал на задние лапы и оперся ими на подоконник, глянули в окно. Внизу стоял Андрей Викторович Пологов, по-прежнему без шапки, и махал левой рукой, в которой держал букет сирени, в правой был телефон. Он что-то прокричал, но Алла не слышала. Чтобы услышать, приоткрыла окно.
– У меня тоже был когда-то эрдель, – кричал Пологов, – чудная девочка!
– А у меня мальчик, – ответила Алла, – а вы с виду такой приличный,
Два старичка во дворе с удовольствием прислушивались к этому милому разговору.
– Нет, – возражал Пологов, – просто я упорный в достижении цели!
– Квартира девять на третьем этаже! – крикнула Алла. – Вход с улицы, первый подъезд.
Пологов заторопился обратно на улицу и буквально через пару минут звонил в девятую квартиру.
Алла открыла дверь на цепочке и в образовавшуюся щель просунула руку:
– Сирень давайте! Обожаю сирень! Где вы добыли сирень в начале декабря? Хотя теперь все можно добыть, были бы доллары!
– У меня дойчмарки! – уточнил Пологов.
– А почему вы русский, а живете невесть где? – Алла все еще не снимала цепочки с двери.
– Мои дедушка и бабушка эмигрировали из России в одна тысяча девятьсот девятнадцатом году!
– Все ясно, – Алла понюхала сирень, – майская пахнет лучше, чем эта, оранжерейная, но все равно спасибо, вкусно пахнет!
Пологов расхохотался:
– Вы прелесть!
– Завтра я работаю до шести, значит, в половине восьмого вечера! – назначила деловое свидание Алла и захлопнула дверь.
Пологов постоял немного, задумавшись, а затем ушел, улыбаясь. Он не знал, что из кухни, которая как раз выходила на улицу, Алла внимательно за ним наблюдала.
Прежде чем сесть в ожидавший его «БМВ», Пологов обернулся и поглядел на Аллин дом.
– Мы все равно, Фома, – поделилась с собакой Алла, – марки ему продавать не будем, пусть он хоть всю сирень, какая в Москве имеется, к нам в дом перетаскает.
Назавтра для встречи с Пологовым Алла одолжила у молодой медицинской сестры из ее поликлиники платье, вернее, огрызок платья, потому что в нем плечи оставались голыми, руки тоже оказались без рукавов, вырез впереди достигал морской глубины, а доходило так называемое платье до… в общем, оно едва прикрывало трусики.
Алла погляделась в зеркало и задергала головой:
– Нет, ни за что!
Хотела снять, примерка происходила в комнате у медсестры, но та прикрикнула зло:
– Дура! Дура стоеросовая! Это высокая мода! Это от кутюр!
– От кого? – переспросила Алла. – Я в нем похожа на вокзальную проститутку!
– Ты похожа на даму из модной тусовки, где рядом сплошные актрисы, эстрадные звезды и крутые мужики во фраках. К тебе не кто-нибудь заявится, а иностранец, будь на высоте!
– А это высота? – Алла спросила шепотом.
– Поднебесная! – закончила дискуссию медицинская сестра, которая крутила роман с администратором гостиницы «Метрополь» и, следовательно, была полностью в курсе светской жизни.
Пологов позвонил в дверь с точностью до минуты, то есть ровно в половине восьмого. Он снова был при букете цветов и, кроме того, держал в руках пакет, из коего достал бутылку французского шампанского, которая, к Аллиному изумлению, была обернута в бархотку.
– Так положено! – прокомментировал Пологов.
– Понято, – кивнула Алла, – заведу бархатную тряпочку и каждый раз стану оборачивать в нее шампанское.
– Это делают на заводе. – Пологов не отрывал взгляда от Аллы. – Сегодня вы совсем иная!
– Потому что сегодня я полуголая! – Алла освободила букет от целлофана и впихивала его в вазу. – Говорят, когда принимаешь иностранца, следует нацепить на себя как можно меньше тряпок!
– Вы выглядите восхитительно! – искренне произнес Пологов. – А чувство юмора у вас весьма своеобразное.
– Не подлизывайтесь, Андрей Викторович, я не продаю свои марки!
– Я в том возрасте, – возразил Пологов, – мне уже пятьдесят семь, когда говорят правду, времени на вранье не осталось!
Алла расхохоталась:
– Есть такие, их сколько угодно, которые врут и будут врать даже в девяносто! Какой установим порядок – сначала ужин, потом я показываю марки, или наоборот?
Пологов улыбнулся. Надо отдать ему должное – улыбка у него была располагающая:
– Сначала, с вашего позволения, перекусим, а то если я сразу же увижу марки, то все, я пропал, меня от них не оторвать!
Так и поступили. Алла подала простенький ужин. Выпили шампанского. Поговорили о том и о сем, то есть конкретно ни о чем. Пологов пробовал шутить, но получалось не слишком удачно. Алла так и сказала со свойственной ей непосредственностью:
– Шутите вы так себе!
Пологов спорить не стал:
– Да, это не моя стихия.
– Человек без юмора – тяжелый случай.
– Нет, чужой юмор я нормально воспринимаю, – стал защищаться Пологов. – Мне анекдот рассказывают, всегда смеюсь сразу и в нужном месте, но анекдот не запоминаю. Мне назавтра можно его же опять рассказать, и я буду заново смеяться.
– С вами весело! – с иронией подытожила Алла.
– Не очень, – признал Пологов. – Я не зануда, но и не весельчак. А сегодня к тому же сильно волнуюсь!
– Из-за марок?
– Разумеется, но из-за вас тоже, говорю это прямым текстом, вы меня наводите на молодые мысли!
– Сейчас я прикроюсь! – сделала вывод Алла. Достала шаль и набросила на плечи. – Так вам легче?
– С вами удивительно просто! – Пологов покивал. – Да, так легче!
После ужина гость приготовился смотреть коллекцию. Алла положила на стол альбомы, то есть толстые, здоровенные кляссеры, и уселась рядом:
– Вы не обижайтесь, я вас мало знаю. Я тут одному показывала. Писатель, между прочим. Так он палец указательный послюнявил и норовил, переворачивая страницы, чтобы к пальцу марка прилипла…