Одна обещанная ночь

Малпас Джоди Эллен

– Но я собиралась приготовить свой ананасовый пирог-перевертыш!

Смеюсь про себя, всю дорогу до работы.

– Ты, возможно, понадобишься мне вечером в воскресенье, Ливи, – говорит Дэл в конце моей смены. – Как думаешь, сможешь меня выручить? Большое событие. Мне нужно как можно больше рук.

– Конечно.

– Сильвия? – спрашивает он, кивая в ее сторону, когда она, гримасничая, направляется в выходу из бистро. Она покачивается на своих байкерских ботинках и приторно улыбается.

– Нет, – говорит она просто.

Наш босс уходит,

бормоча себе под нос что–то о «помощи в эти дни», тогда как Пол смеется, и я пытаюсь сдерживаться.

– Итак, – говорит Сильвия, как только Пол прощается вслед за боссом. – Надеюсь, причиной твоего хорошего настроения стал вполне ожидаемо хороший вечер пятницы с мистером Больше глаза.

Я гримасничаю:

– Он был милым.

– И это все? – спрашивает она недоверчиво.

– Да.

– Черт побери, Ливи. Если ты хочешь отхватить приличного парня, стоит быть более оптимистичной, – она смотрит на меня, а я делаю все, чтобы избежать ее взгляда. – Так что сделало тебя такой жизнерадостной?

– Думаю, ты и так уже знаешь, – я не смотрю на нее, но знаю, что она только что недовольно закатила глаза и беспокойно вдохнула. – Миллер забирает меня, – говорю, выглядывая на дорогу. – Он будет здесь с минуты на минуту.

– Ладно, – говорит она коротко и резко. – Не уверена…

– Сильвия, – замолкаю и поворачиваюсь, осторожно беря ее за руку. – Я ценю твою заботу, но, пожалуйста, не пытайся отговорить меня от встреч с ним.

– Просто…

– Такая милая девушка, как я?

Оно улыбается болезненно:

– Ты слишком милая. Это меня и беспокоит.

– Все верно, Сильвия. Я не могу уйти. Если бы ты жила моей жизнью, ты бы, возможно, поняла, ради чего это.

Вижу, как ее лицо становится задумчивым в попытке понять мои слова.

– Что «это»?

– Шанс для меня почувствовать себя живой, – признаю я. – Он шанс для меня жить и чувствовать.

Она медленно кивает и тянется, целуя меня в щеку, а потом обнимает.

– Я здесь, – говорит она просто. – Надеюсь, он все, чего ты хочешь и в чем нуждаешься.

– Я знаю, так и есть, – я делаю глубокий вдох и освобождаюсь из объятий Сильвии. – Он здесь, – я оставляю Сильвию и иду к черному Мерседесу, сажусь и быстро машу рукой. Она машет мне в ответ, не спеша отступая.

– Добрый вечер, Оливия Тейлор.

– Добрый вечер, Миллер Харт, – говорю я и пристегиваю ремень безопасности, улыбаясь, услышав мелодию «Gypsy Woman¹⁴» в исполнении Crystal Waters. – Хорошо провел день?

Он вливается в поток машин:

– У меня был очень занятой день. А ты?

– Много дел.

– Голодна? – он смотрит на меня со спокойным равнодушным выражением лица.

– Немножко, – отвечаю, чувствуя легкий озноб от кондиционера в машине. Гляда на приборную панель, замечаю множество огоньков и циферблатов. Два окошка температуры и циферблат рядом с каждым, оба показывают шестнадцать градусов. – Зачем две температурных панели?

– Одна с пассажирской стороны, вторая с водительской, – он неотрывно следит за дорогой.

– Значит, ты можешь установить две разные температуры?

– Да.

– Так, что с моей стороны будет двадцать градусов, а с твоей шестнадцать?

– Да.

Тянусь вперед с мыслью о том, что это до абсурдного глупое присобление, и переключаю один из регуляторов, устанавливая со своей стороны температуру в двадцать градусов.

– Ты что делаешь? – спрашивает он, начиная ерзать на сиденье.

– Я замерзла.

Он тянется к панели и переключает регулятор до тех пор, пока на дисплее снова не появляется отметка в шестнадцать градусов.

– Так не холодно.

Я смотрю на него со своего места и начинаю выяснять суть проблемы:

– Но разве не в этом суть двойного температурного режима? Чтобы и пассажир и водитель могли установить комфорный для себя режим?

– В этой машине он остается одинаковым.

– Что, если я переключу оба на двадцать градусов?

– Тогда мне будет слишком тепло, – отвечает он быстро, переместив руку на руле. – Температура комфортна такая, как сейчас.

– Или комфортны совпадающие цифры, – бормочу себе под нос, откидываясь на спинку сиденья. Даже представить себе не могу, насколько это должно быть напряженно, жить в мире, в котором желание делать все определенным образом так навязчиво, что оно по сути контролирует твою жизнь. Улыбаюсь сама себе. Вообще-то могу, потому что всю мою жизнь перевернул с ног на голову не только этот самоуверенный псевдо-джентльмен рядом со мной, его особенные привычки тоже произвели на меня забавный эффект. Меня стало заботить, какими должны быть вещи, даже если я не слишком уверена, как этого достичь. Но я научусь, и тогда сделаю жизнь Миллера как можно менее напряженной.

Клуб кажется совершенно другим, все залито дневным светом, нет неоновых огней, что были ночью; повсюду, куда бы я не посмотрела, только холодное стекло. Сейчас здесь пусто, только обслуживающий персонал тут и там пополняет запасы бара и начищает огромные стеклянные пространства. И сейчас невероятно тихо, только Лана Дель Рей еле слышно напевает что-то о видеоиграх. Как будто в тысячи миль от жестких битов клуба субботней ночи.

Хорошо сложенный коренастый мужчина, абсолютно расслабленный и уверенный, ожидает сразу за танцполом, сидя на стуле из перспекса¹⁵ и потягивая пиво. Как только мы заходим, он поднимает бритую голову, отрываясь от записей, которые просматривал, и дает знак бармену, который тут же готовит напиток для Миллера и к нашему прибытию ставит его на стеклянную поверхность барной стойки.

– Миллер, – мужчина поднимается, протягивая руку.

Рука исчезает с моей шеи, и Миллер уверенно, по-мужски пожимает ему руку, после чего жестом показывает мне сесть, что я и делаю без колебания.

– Тони, это Оливия. Ливи – Тони, – он проводит рукой между нами и, не теряя времени, берет свой напиток и опрокидывает в себя, тут же молча требуя повторить.

– Приятно познакомиться, Оливия, – Тони произносит мое имя как вопрос, явно интересуясь, как именно меня называть.

– Ливи, – я принимаю его руку и позволяю провести этот ритуал с рукопожатием, пока он задумчиво меня рассматривает.