Одна против зомбей
Шрифт:
В минуту трагического раздрая в душе и урагана сомнений, захлестывающего океаном чувств извилины моего мозга, сильно покоцанного училками в школе (надеюсь, они сдохли, заразы), я обращаюсь к лучшим друзьям русской девушки.
А лучшие друзья русской девушки в отличие от всех других девушек мира вовсе не брильянты и презервативы, а... книги! Только они могут совершенно бескорыстно дать ей полезный совет, безвозмездно утешить и развлечь без покушения на кошелек и затаскивания в койку.
Я подошла к книжному шкафу и ласково погладила корешки стоящих там фолиантов.
– Ну чо, братва, я снова
– заявила я авторам сих многостраничных опусов (естественно, все они были про зомби) и открыла первый подвернувшийся под руку томик.
Это был роман Вацика Живоглота "Франкенштейн таллинских трущоб". Я открыла оный и стала читать:
"Свои жуткие эксперименты Корявый начал в те времена, когда нацики пришли к власти. Открытие точной формулы шняги, поднимающей на ноги жмуриков, далось Корявому нелегко. На зеках Конотопского концлагеря целых два года ежедневно проводились изуверские опыты, от одного воспоминания про которые у меня сразу начинаются нервный тик.
Но начать масштабное производство зомби нам не удалось. Вокруг нас начали крутиться какие-то ушлые ребята из американских спецслужб. И тогда мы с Корявым, захватив с собой опытные образцы и документацию переехали к корешам в Таллин. Этот полный мистики готический городишка словно был создан для того, чтобы наладить там производство зомби для любящих экстрим богатеев на поток.
На свет появлялись чудовища. Одно отвратительнее другого. Смешно, но факт: некоторые из этих страхолюдин до сих пор живы. Часть сидит в дурдоме и клетках местных турагенств, потешащих монстриками приезжих иностранцев. А паре десятков удалось остаться на свободе, скрывшись в канализации и выходя по ночам на охоту за бродягами и дворнягами...
Меня начало напрягать то, что Корявый стал глядеть на живых людей, как на заготовки для зомби. Глядя на пышущих здоровьем пиплов, он облизывался, словно матерый людоед.
И тогда я понял, что пора валить. Либо от Корявого. Либо самого Корявого..."
– Тема уже истоптана вдоль и поперек, Вацик, - сказала я, захлопывая томик, и вернула его на полку.
– Когда во всем мире миллиарды баксов идут на серьезные биологические исследования серьезных биологов-исследователей, сидящий в подвале безумный ученый - это не только не актуально, но и смешно.
Нет, сестрицы, я вполне себе представить могу, как где-то кто-то в каком-то засранном подвале наладит кустарное производство чудовищ или вирус, который превращает в них обычных людей. Но такого хмыря тут же вычислят и сдадут спецслужбам.
И уж в любом случае популяция зомби будет изолирована и взята под строгий надзор соответствующих органов. Нет в мире такого государства, где дали бы спокойно разгуливать по улицам зомби. Даже в ИГИЛе озаботились бы охотой на столь экзотических существ.
Меня больше интересует другой вариант, в котором когда зомби составляют большинство граждан государства. И тогда уже для них обычные люди представляют объект для изоляции и изучения. Вот тема достойная романа.
Следующей книгой, взятой мной в руки ради
"Я перестал блевать, разогнулся и стал рассматривать этих похожих на мертвецов существ, чьи обслюнявленные клыки, угрожающе блестящие в свете полной луны, не сулили мне и еще паре новообращенных адептов ничего хорошего.
Но я тут же заставил себя не разглядывать тварей, дабы не усраться от ужаса. Одни их руки, похожие на клешни крабов, чего стоили.
Я услышал шуршание и постукивание иссохших костей и ощутил тяжелый запах разложения. Откуда-то, хрен знает откуда, раздался гундосый голос проповедника с явным тирольским акцентом. Ужасно картавя и хлюпая носом, эта свежее спустившаяся с гор свинья (наверняка сын какого-нибудь козопаса или рудокопа, да и сам, небось, шваль порядочная) уговаривал меня выпить какой-то вонючей гадости из Грааля.
Я посмотрел на чашу. Потом перевел взгляд на стоящих неподалеку зомби. И подумал, что лучше смерть, чем такая мерзостная житуха.
– Да ну его к едрене-фене, такое бессмертие!
– пробормотал я, с чувством выругался, шарахнул пастора чашей по тыкве, развернулся на сто восемьдесят градусов и задал стрекача...
Церковь Вечной Жизни была десятой сектой в моей жизни. Но после нее я навсегда завязал не только с религией, но и с бухлом, и с марафетом".
Я почесала в затылке и вынесла вердикт:
– Тоже фигня!
Ну судите сами, сестрицы, обожествление людьми зомби для заражения от них бессмертием и вечно вонючим здоровьем (наверняка зомби не страдают от насморка, гриппа и заворота кишок) в наш век - век фармакологии и фармацевтики - возможно только где-либо в диких африканских или индокитайских землях.
В Европе же всех диких зомби быстро переловят, посадят в виварий, замучают анализами и опытами и через пару лет изобретут вакцину от старости и смерти, не превращающую человека в живого мертвеца.
Технологии, сестрицы мои, это наивысшая мистика XXI века. Ведь что такое мистика? Это наука о производстве чудес и общении с различными представителями потустороннего мира вплоть до нечистой силы. Нанороботы, спецэффекты блокбастеров и прочая андронно-колайдерная муть - вот истинная мистика высшей пробы.
Куда там до нее грязным зомбипоклонникам с их масонскими подземельями и клятвами на крови. Этой братве в наши дни ничего не светит.
Найдутся и стукачи, которые сдадут властям эти подземелья. Найдутся и концерны, которые изготовят из найденных зомби нужные прогрессивному человечеству препараты. А когда зомбипоклонники рванут в правозащитные организации, оттуда их пошлют куда подальше. Мол, не мешайте нам своими вонючими сутанами отстаивать права транссовестистов и борцов за американский империализм.