Одна судьба на двоих
Шрифт:
А всему виной Каттер Лорд! Не используй он ее, как использовал десятки других женщин, она бы не вышла замуж за Мартина. Оскорбленная им и напуганная, она совершила тогда ужасную ошибку. А Мартин не стал бы жить не по средствам, если бы не желание быть не хуже Каттера.
Как бы ей хотелось проклясть Каттера! С самого начала он вел себя подло. Не зная, что такое любовь, соблазнил ее и бросил. А узнав, что она в положении и выходит замуж за Мартина, пришел в ярость!
Он мог бы помочь брату хотя бы ради Джереми. Но нет, Каттер решил строго придерживаться отцовского завещания — не давать Мартину распоряжаться деньгами до тридцатипятилетнего возраста. И Чейенн как-то сама отправилась к Каттеру — попенять, что он ограбил брата.
Каттер вынул из ее волос огромную розу, понюхал и произнес:
— Ну нет, Чейенн, это Мартин ограбил меня. И ты была его пособницей. Впрочем, я готов ему помочь. На определенных условиях. Если ты попросишь меня как следует. — И он нагло обнял ее.
Видит Бог, Чейенн хотела его полюбить. Ему же она была нужна лишь для удовлетворения его мужской похоти...
Аукционист продолжал выкрикивать цены. Час спустя Джереми выронил книгу, которую читал, и задремал, а открыв глаза, плачущим тоном попросился домой, спать. Чейенн поцеловала сына в лоб и велела Курту, которого так и не посмела уволить, отвезти мальчика.
Холодный взгляд Курта, взявшего ребенка за руку, как всегда был ей неприятен. Она почувствовала, что наступила зимняя пора и в ее саду замерзли и погибли все листики, цветочки и даже корни растений.
Но сама она осталась: ей дали понять, что одно ее присутствие значительно повышает цены, предлагаемые за ее имущество. Шел час за часом, отвратительные торги продолжались, а она все сидела, прямая как доска, на позолоченном стуле с жесткой спинкой.
К перерыву Чейенн от усталости не могла даже говорить. Джексоны отвели ее в укромный уголок буфета и великодушно оставили в одиночестве.
Но оно длилось недолго.
Перед ней внезапно вырос Каттер Лорд.
Глава вторая
Или просто вино ударило ему в голову?
Возможно. Так или иначе, Каттер Лорд не привык к чувству неуверенности, охватившему его при виде Чейенн, вошедшей в буфет, где он скрывался вот уже более часа.
Столько лет миновало, а она все так же его волнует.
Надо встать и пойти ей навстречу. Вместо этого он лишь отодвинулся вместе со стулом в тень. Такая растерянность овладевала им дважды за всю жизнь: первый раз на острове, перед рассветом, когда он понял, что влюбился в Чейенн, а второй — в родильном отделении, когда, взяв на руки своего новорожденного сына, взглянул на нее с такой болью и яростью, что она разрыдалась.
Нахлынули счастливые воспоминания о той ночи на острове. Проснувшись еще до зари и увидев рядом ее обнаженную, он почувствовал прилив небывалой нежности. И почему он решил, что она ни одному из Лордов не пара? Она — единственная женщина, которую он хотел бы видеть рядом с собой. Как он заблуждался, полагая, что между мужчиной и женщиной, любящими друг друга, могут стоять деньги!
В то утро они беседовали так, словно были знакомы всю жизнь. Она рассказала ему о детстве, прошедшем в маленьком техасском городке, об отце, не желавшем ее признавать, о красивой, но непутевой матери, прослывшей ведьмой, о сводной сестре, которая ее ненавидела и хотела во всем перещеголять.
Он тоже раскрыл ей свою одинокую душу и поведал о всех важнейших событиях своей биографии, но кто он, так и не сказал.
Наскоро позавтракав апельсиновым соком и печеньем с молоком, они вернулись в постель и снова предались любви. Уже тогда он ясно сознавал, что по уши влюблен в Чейенн.
Она же воспользовалась этой любовью, чтобы уничтожить его. Сейчас настал его черед.
Обычно Чейенн не пила, но сегодня ощутила потребность в алкоголе. Заказав себе порцию шотландского виски, она услышала за спиной мягкий баритон Каттера:
— Мне двойную порцию, пожалуйста.
Она перестала улыбаться. Зеленые глаза превратились в льдинки.
За прегрешения всегда приходится расплачиваться. Дьявол не преминет потребовать свою долю.
Но надо же было дьяволу появиться в самую трудную минуту ее жизни!
У Чейенн на миг перехватило дыхание. Она обернулась. Дьявол стоял позади и вертел в руках розу.
А тогда, при их последней встрече, у нее был один цветок.
Каттер преподнес ей розу, не отводя от ее глаз твердого взора, в котором она прочла не любовь, нет, а такое же страстное желание, как в тот день, когда она умоляла спасти Мартина.
— Конечно. Я буду рад помочь, — пробормотал он тогда сладчайшим тоном. — Но за вознаграждение. Если ты попросишь меня поласковее.
Он расстегнул пуговицы ее блузки и коснулся груди. Она повернулась, чтобы убежать, но он схватил ее, прижал к стене своим длинным мускулистым телом, пока у Чейенн от его близости не перехватило дыхание. Лишь когда она раскрыла рот навстречу его поцелую, он рассмеялся и выпустил ее из рук.
Сейчас она ненавидела его всеми фибрами свой души. Никогда, никогда не простит она Каттеру той выходки!
— Моя дорогая невестка поранила пальчик! — замурлыкал он, заметив, что она укололась о шип, схватил ее палец и прижал к губам. — Ты красивее этой розы. Ты стала еще лучше, чем была когда-то.
Сердце Чейенн забилось с бешеной скоростью. Она сделала шаг в сторону, но он преградил ей путь.
— Зачем же так! — лениво улыбнулся Каттер. — Я ведь та собака, которая лает, но не кусает.
Если бы он был так безобиден! Никогда этот мужчина не любил ни одно человеческое существо. Женщины интересовали его лишь как объект секса. Каждого, кто становился ему поперек пути, он готов был безжалостно растоптать. Особенно своего брата.
За семь лет Каттер немного изменился — лицо его осунулось, стало тверже, — но он по-прежнему был невероятно красив. И от него исходил магнетизм мужской силы, от которого у Чейенн дух захватывало.
— Как ты сюда попал? Я ведь распорядилась, чтобы тебя не пускали.
— Ты забыла, дорогая, что я люблю приказывать женщинам, а не подчиняться им.
— Ты... ты... — Достаточно оскорбительное ругательство никак не приходило ей в голову. — Ты ублюдок! — выпалила она наконец.
— Вот уж нет, дорогая! — И его широкая разбойничья улыбка стала еще шире, напоминая, как показалось Чейенн, о ее собственном сомнительном происхождении.