Одна в Нью-Йорке
Шрифт:
Люсинда немедленно поспешила на помощь. Подобрав вместе с мальчиком уцелевшие фрукты, она помогла снова сложить их на лотке в пирамиды. Мальчик едва не плакал. Но он старался быть настоящим мужчиной и из последних сил сдерживал слезы. Люсинда заметила это. Она очень хорошо понимала, какие чувства можно испытывать, когда с тобой поступают подобным образом.
– Папа говорит, что я не должен позволять этим гадам красть фрукты, – хриплым от ярости голосом проговорил итальянец. – Но я ничего не могу с ними сделать. Их двое, и они сильнее меня. Пока я защищаю один край лотка, они бросаются на
Люсинду вся эта история возмутила до глубины души.
– Ты хочешь сказать, что они уже не в первый раз обкрадывают твой лоток? – осведомилась она.
– Уже в третий, – внес полную ясность мальчик.
– Но это же подло! – топнула в сердцах Люсинда ногой.
– Двое на одного, и еще тырить фрукты! Жаль, это произошло не на участке полицейского М'Гонегала. Уж он бы им задал! Они бы мигом слиняли отсюда.
Сейчас Люсинда говорила на отменном языке улиц. У нее был просто дар выбирать для каждого собеседника именно те слова, которые ему понятней и ближе.
Маленький лоточник улыбнулся Люсинде. Ему вдруг показалось, что сам ангел-хранитель послал ему сейчас эту девочку.
– Они гады и трусы! – воскликнул он. – При папе они даже близко сюда не суются. Они чуют: папа большой и сильный. Никому неохота, чтоб тебе врезали. А стоит мне одному у лотка остаться – они тут как тут.
Мальчик нравился Люсинде все больше и больше. Наконец она поняла, что такой друг ей просто необходим. Верная своим правилам, она тут же постаралась как можно больше рассказать о себе. Конечно, она не обошла и истории своего временного сиротства.
– Только не вздумай меня жалеть! – поспешила предупредить она. – Мне очень хорошо живется у сестер Питерс. А маме наверняка понравилось жить в Италии. И со здоровьем у нее там наладится. В общем, и я, и родители просто счастливы, что так получилось.
Затем представился мальчик. Оказалось, его зовут Тони, папу – Витторе, а фамилия их – Коппино. Когда Люсинда заторопилась домой. Тони вложил ей в руку большое яблоко.
– Теперь мы друзья, – торжественно произнес он. – Обязательно приходи еще.
Люсинда обещала. На следующий же день сразу после обеда в пансионе она собралась проведать нового друга. В блокноте на письменном столе появилась такая запись: «Пошла поглядеть, не случилось ли у моего друга Тони Коппино еще каких-нибудь неприятностей с фруктовьм лотком». Однако, доехав на роликах до Восьмой авеню, Люсинда с сожалением обнаружила за лотком не Тони, а Витторе. То же повторилось и назавтра. Зато по двум одинаковым записям в блокноте мисс Питерс и мисс Нетти узнали, что круг знакомств Люсинды стал еще шире.
Наконец наступила суббота. Тони с утра поручили лоток. А Люсинда отправилась к сапожнику получить ботинки. Конечно же, она не упустила случая повидать на обратном пути Тони. Едва поравнявшись с лотком, Люсинда поняла, что перед самым ее появлением здесь разразилась новая катастрофа. Апельсины, лимоны, яблоки, мандарины валялись в сточной канаве. Тони стоял рядом и в подробностях объяснял отцу, как был ограблен лоток. Они говорили по-итальянски, однако Люсинде сейчас перевода не требовалось. Она ведь сама в прошлый раз видела, как
По выразительным жестам Тони девочка поняла, что такого опустошительного набега лоток еще не переживал. Во-первых, толстяк привлек в свою шайку еще одного мальчика. Теперь нападающих было трое. Кроме того, они догадались захватить с собою пакеты и могли унести куда больше фруктов.
Когда Витторе с отчаянием махнул рукой и зашагал прочь, Люсинда ринулась следом на роликах. Она догнала его и медленно покатилась рядом. Прибегая к жестам и восклицаниям, она изо всех сил пыталась показать Витторе, что очень сочувствует и ему и сыну. К ее радости, итальянец все понял и ласково улыбнулся. Тогда Люсинда решила продолжить беседу. Вскоре у них с мистером Витторе выработался странный, но достаточно выразительный язык. Он состоял из жестов, восклицаний и небольшого количества коротких слов как итальянского, так и английского происхождения. Люсинде это очень понравилось.
Еще большее восхищение вызвала у нее квартира семейства Коппино. До этого Люсинда не знала людей, которые бы жили в подвале, да еще в таком замечательном! Там, где не было окон, Коппино хранили фрукты – в ящиках, бочках, а бананы просто свисали гроздьями с потолка. В светлой части подвала жило само семейство. Окна выходили на внутренний дворик. Сейчас дворик был залит солнечным светом, и Люсинде показалось, что он похож на комнату из какой-нибудь сказки.
Кухня служила жильцам столовой и гостиной одновременно. Окна ее выходили на тот же самый дворик. Там росла зелень на грядках, а рядом раскинулся небольшой цветник. Вся квартира Коппино благоухала потрясающей смесью из запаха яблок, чеснока, цитрусовых и сыра. Жадно вдыхая этот чарующий запах, Люсинда двигала носом совсем как заяц. Она все отчетливей убеждалась, что в таком замечательном месте вполне могут жить гоблины. Они ведь тоже любят пещеры, и запах тут вполне сказочный. «Интересно, – продолжала размышлять Люсинда, – если гоблины и правда тут живут. Тони их когда-нибудь видел?»
Потом она познакомилась с другими членами семьи Коппино. Мама Тони, миссис Коппино, была очень толстой. Она все время повторяла: «Грацие! Грацие!» – и тело ее колыхалось, как море в штиль.
А по полу елозила совсем маленькая девочка.
– Ой! – заметив ребенка, захлопала в ладоши Люсинда.
– Настоящее бамбино!
Она впервые видела «живое итальянское бамбино»! Правда, однажды ее любимая кузина, которую тоже звали Люсиндой Уаймен, привезла ей из Италии открытки. На них были дети. Вспомнив об этом, Люсинда представила себе, как ее папа с мамой идут сейчас по какой-нибудь итальянской улице и видят множество «бамбин».
Не снимая роликов, Люсинда плюхнулась на пол рядом с ребенком.
– Как ее зовут? – потрепав девочку по щеке, осведомилась она.
Но миссис Коппино не поняла и лишь ласково улыбнулась в ответ. Тогда девочка, тыкая себя пальцем в грудь, сказала:
– Люсинда.
Потом простерла руку к ребенку и спросила:
– Имя? Как зовут?
Миссис Коппино наконец поняла. Она засмеялась еще громче прежнего.
– Девошка. Джемма, – отвечала она.
В это время Витторе подал Люсинде знак. Пора было возвращаться к лотку.