Одна жажда на двоих
Шрифт:
— Подумай, — Нейман всё же проговаривает главное и забирает бумаги, которые Влад принёс на встречу. — А с этим я разберусь.
— А потом — жизнь с нуля? — снова усмехается Астафьев. У него как приклеилась эта кривая улыбочка. — Станешь благопристойным господином Нейманом?
— Да, — кивает Стефан. — Самое время взрослеть и не жить одним днём.
Он уходит и чувствует долгий взгляд Влада, что прожигает ему лопатки. Пусть. Ему тоже не мешает задуматься о будущем. А Стефан сказал, что хотел, и сделал очень важный шаг вперёд, оставляя за собой безрадостное
У Стефана теперь есть будущее. Имя ему — Элина.
Глава 5
Он сидел в машине и барабанил по рулю — отбивал ритм какой-то давно забытой песни. В голове жила только мелодия, да и то смутная.
Усталость накатила на Стефана, как товарный поезд в сто гружённых под завязку вагонов. Весь день он провёл в офисе, то разбираясь с бумагами, то вися на телефоне, чтобы разрулить ситуацию с последней партией товара.
Обычная работа, выжимающая все соки. Работа, отнимающая силы и время. Работа, которой он жил несколько последних лет.
Ему бы лететь на безумной скорости туда, где ждёт его девушка, что смогла пробраться под броню, а он не спешит.
Его будущее сейчас проигрывало прошлому, что накатывало, как тошнота, не давало покоя, не желало выпускать из своих крепких объятий сознание, где яркими всполохами всплывали картины — кадры личного ада Стефана Неймана…
— Если хочешь, можешь сесть со мной.
Влад Астафьев и в девять выглядел очаровательно: тёмные волосы, чуть лукавые карие глаза, ямочка на левой щеке. Улыбчивый очаровашка. Одного ему не хватало: в девять он явно отставал в росте, по сравнению с другими одноклассниками, а поэтому сидел за первой партой на среднем ряду.
Стефан был самым младшим в классе: перескочил со второго класса сразу в четвёртый. Но самое страшное не это. Стефан Нейман был чужаком. Выскочкой. Парией.
Бизнес его отца стремительно пошёл вверх, а поэтому статус обязывал: новый дом с прислугой, новые машины. А для Стефана — новая элитная школа с углублённым изучением языков и экономики. Гимназия, где учились отпрыски достаточно состоятельных родителей.
На Стефана смотрели свысока. Все, кроме Влада. Он был единственным, кто протянул ему руку. Так родилась их дружба.
Стефан не нуждался в поклонении и почестях. Стеснительный, робкий, впечатлительный по натуре, он и раньше не любил толпу, а поэтому симпатии одного единственного человека ему хватило с головой, чтобы не чувствовать себя абсолютным нулём.
Позже было всё: зависть, ненависть, козни, издевательства тех, кого он легко обошёл по многим статьям. Стефан бы тяжело переживал всё это, если бы не Влад Астафьев.
Они дополняли друг друга. Зажатый нелюдимый Стефан и общительный Влад, о котором нередко говорили: шило в заднице. Он умел очаровывать, сводить к шутке любую гадость.
Точно с такой же виртуозностью Влад умел врать, не моргнув глазом, и мстить с улыбкой на лице. Ему прощали всё. За лёгкий характер, внешнюю неконфликтность. И только Стефан знал, какой он на самом деле.
— Мир
Стефан так не умел, поэтому учился отмораживаться. Это ему удавалось лучше.
Они многому учились друг у друга. Разные, но в том крылась их сила, что умножалась при взаимодействии.
Они ходили друг к другу в гости, но как-то так вышло — больше к Стефану со временем.
— Ну их, — махал рукой Влад в сторону своих родителей. — Вечно всем не довольны. Туда не ходи, с тем не дружи.
Так Стефан понял, что Астафьевы его не жалуют. Но им с Владом хватало школы и совместного времяпровождения на нейтральных территориях: Нейманам их дружба нравилась.
— У настоящего мужчины, — говорил Стефану отец, — должен быть пусть один, но верный друг. Тот, с кем не страшно в огонь и воду, к кому можно повернуться спиной и знать: не ударит, а защитит. Я рад, что у тебя такой друг есть.
Стефану казалось, что отец его недолюбливает. За порывистость, впечатлительность, ранимость. Отец вечно хмурился и отчитывал, выказывал недовольство и учил быть пожёстче. У Стефана получалось плохо. Зато отцу нравился Влад: стрессоустойчивый, неконфликтный, умеющий за себя постоять.
— Не расстраивайся, — сглаживала углы мама, что всегда чувствовала его очень хорошо, — ему просто тяжело принять другого человека не по своему образу и подобию. Ему кажется, что если ты его сын, то должен быть во всём на него похож, а так бывает очень редко. Ты индивидуален, и это прекрасно.
Она всегда его понимала. Умела находить нужные и важные слова. Всегда улыбалась и, наплевав на отцовские запреты, самостоятельно возилась на кухне, презрев элитного повара, что нанял отец, как только они приобрели «статус». Положение, которое ещё нужно было отвоёвывать и отвоёвывать. Но отец к этому стремился. Упрямый. Жёсткий. Деловой. Человек, что ставил цели и добивался своего. Сумел подняться и не собирался падать.
Так пролетели пять лет — прошуршали велосипедными шинами, отзвенели школьными звонками, отгремели первыми запретными бунтами, когда пиво исподтишка пили и сигареты на вкус пробовали; когда ловили заинтересованные взгляды девчонок, хоть к тому времени — Стефан это понимал — ничего особенного ни он, ни Влад из себя не представляли.
К четырнадцати Влад наконец-то вытянулся. Два дрища без мускулов, хоть и пытались их нарастить, в секцию спортивную ходили, осваивая азы восточных единоборств. Это тогда было модно.
Они чем-то неуловимо походили друг на друга. Может, это дружба их такими сделала. Одинаковые причёски с непокорными чубами — у Влада тоже слегка волосы вились, не так сильно, как у Стефана, но всё же. Почти одинаковое телосложение — худые и длинноногие. Только у Стефана глаза серые, а у Влада — карие, но кто на это внимание тогда обращал? Их нередко считали братьями, а они этим гордились.