Одна женщина, один мужчина (сборник)
Шрифт:
— Ну ладно, не буду тебе мешать. Ты уж извини, я в него заглянул одним глазком. Хорошее письмо. Наслаждайся!
Он чмокнул Юлю в щеку, повернулся и ушел, фальшиво напевая «Две звезды, две светлых по-о-о-вести».
Два письма оказались абсолютно одинаковыми и не отличались даже запятой, будто их штамповал автомат. Светкино письмо наверняка было точно таким же.
Чтобы сжечь их, тазик не понадобился, хватило и пепельницы. Юля достала из ящика с бельем пачку ментоловых сигарет и закурила. Выдохнула сладкий дым, стряхнула пепел в остатки костерка и включила чайник. Суслик права, все-таки ей повезло, причем повезло даже дважды — в том, что она не успела выйти замуж за Юру,
…В двери повернулся ключ. Вернулся муж, привел дочку с прогулки. Тошка с разбегу запрыгнула матери на колени и прижалась к ней крепко, Марк поцеловал ее в щеку и пошел к холодильнику. Юля обнимала дочку, смотрела, как муж вытаскивает из сумок палку копченой колбасы, синюю банку сгущенки, пачку грузинского чая, сардины в масле, любимое Тошкино печенье, и думала: «Бог ты мой, как же хорошо…»
Юля так и не написала Юре. Зато у истории их отношений в глазах ее родителей и брата появился совсем другой финал, не такой обидный и даже лестный — «через несколько лет, когда она уже была счастливо замужем и воспитывала маленькую дочь, он написал ей из тюрьмы. А она ему не ответила». А всего остального знать им было не обязательно.
Евгения Горац
Букет
Одна женщина, русскоязычная американка, румяная, пышная и голубоглазая, назовем ее Инной, — села ранней весной на диету, чтобы подготовиться к пляжному сезону. Пришла она как-то с работы, сердитая и голодная, как это обычно бывает на диете, мечтая поскорее поужинать разрешенными огурцами. Открывает дверь и видит, что в гостиной на столе — букет невероятных размеров, составленный из всех цветов сразу. Лотосы, амариллисы, орхидеи, розы, лилии… Вообще, все цветы, что бывают в лучших магазинах Нью-Йорка на Вест-Энде у Центрального парка. А в кресле сидит насупившийся муж — это выражение лица Инна хорошо знала! — было ясно, что он ревнует.
— Это тебе, Инна, — кивает он на букет. — Только что доставили.
— От кого?
— Видимо, от твоего бойфренда, — еще больше насупился муж. — С Восьмым марта он тебя, видимо, поздравляет.
— Какого еще бойфренда? — пробормотала Инна, похолодев и только сейчас сообразив, что сегодня Женский день по полузабытому российскому календарю.
Вторая мысль связала букет с Раулем, давно влюбленным в нее менеджером отдела маркетинга. От волнения Инна даже забыла, что голодна. Но вторая мысль была уничтожена третьей — Рауль, американец в четвертом поколении, вряд ли подозревает о подобном празднике. К тому же он строг и аскетичен, и его облик никак не вяжется со столь пышным набором красок. Правда, он мог посоветоваться с ее соотечественниками, и те объяснили, как принято поздравлять с Восьмым марта, и даже букет помогли бы выбрать. После некоторых колебаний Инна все-таки решила, что он не такой идиот, чтобы посылать домой цветы, и даже не такой пылкий кабальеро, чтобы тратить кучу денег на неизвестный ему праздник. А если так, то совесть ее чиста. Инна немного воспряла духом.
— А откуда доставлен этот букет? — поинтересовалась она невинно.
— Из цветочного магазина, — ответствовал муж.
— А кто его доставил?
— Мужчина.
— А как он выглядел?
— Как посыльный из цветочного магазина.
— А что сказал?
— «Пожалуйста, получите букет для женщины, которая живет в этой квартире». Поскольку других женщин в квартире нет…
— А есть ли там открытка?
— Есть. Сама посмотри.
Муж по-прежнему был краток и суров.
Открытка
Инна успокоилась окончательно. Во-первых, это точно не Рауль. Во-вторых, среди ее знакомых не только не было человека по имени Вольдемар, но и вообще никого, кто выражался бы подобным образом.
— Послушай, а тебе не приходило в голову, что посыльный ошибся квартирой? Может это кому-то другому, тоже на нашем этаже? — спросила Инна.
— Интересно кому? Берте, что ли? — хмыкнул муж, имея в виду престарелую соседку, которая то и дело забывала выключить газ или воду. — Других русскоязычных дам на нашем этаже нет.
Обостренный голодом и волнением мозг подсказал Инне следующее. Ее квартира под номером «5 С» находится слева от лифта. Посыльными при магазинах работают обычно нелегалы, плохо владеющие английским. Букву «С» они могли спутать с буквой «G». Квартира «5 G» была расположена симметрично — слева от лифта.
И Инна решительно направилась в квартиру «5 G».
Дверь открыла приятная молодая женщина — стройная как березка, а с кухни доносились кружащие голову ароматы жареного мяса. Слово «диета» хозяйке квартиры «5 G» явно было неведомо. Коридор был заставлен многочисленными коробками и ящиками.
— Извините, — начала Инна, — с Восьмым марта вас. Вы наша новая соседка?
— Да, я только переехала.
— Bы знаете этого человека? — Инна показала открытку.
— Да, — тихо ответила женщина и скромно потупилась.
— Ну, так заберите ваш букет, а то у меня из-за него неприятности.
Красная от смущения, новая соседка поскакала за Инной и, войдя в квартиру «5 С», увидела цветы, вспыхнула от радости, смутилась еще больше и, взяв свой букет, зарылась в него лицом. Потом поблагодарила и тихо направилась к двери.
Проводив ее, Инна вернулась, чувствуя, как раскалывается голова.
— С Восьмым марта! — вдруг как ни в чем ни бывало воскликнул муж. — Да, кстати, я купил шоколадный торт из мороженого, твой любимый. Он в морозилке.
— Ах, торт из мороженого! — вскинулась Инна. — Разве ты не знаешь, что я на диете? Ну, я тебе это Восьмое марта запомню надолго!
Они все-таки сели за стол и, несмотря на диету, открыли шампанское, и Инна закусила разрешенными огурцами, но настроение было испорчено окончательно. Нет, не у мужа. Он-то как раз заметно повеселел. У Инны. Ведь ни муж, ни ухаживающий за ней американец, да и вообще никто другой ей никогда букетов не дарил — пусть и столь безвкусных и стихов, пусть и нескладных, не писал на открытках, пусть и столь аляповатых.
Засыпая, Инна думала: «Успокойся, детка, все нормально. Мы живем себе, и у нас все хорошо. Конечно, не считая того, что я периодически вынуждена сидеть на диете. А та соседка — явно одинокая, хоть слово „диета“ ей вообще неведомо».
Шкаф
Один мужчина очень ревновал свою жену. Возможно, что небезосновательно. Но может, и чепуха всё. Но как-то он решил положить конец терзаниям и узнать наконец, есть ли у него для ревности основания. Он объявил, что собирается в очередную командировку, причем сообщил за неделю до назначенной даты, чтобы у подозреваемой было время подготовиться и с любовником, если таковой имелся, заранее договориться.