Одна жизнь на двоих
Шрифт:
— Джейн, мне надо с тобой поговорить, — сказал Билл после того, как они уложили Барби спать.
— Билл, я… устала.
— Немедленно, Джейн. В твоей комнате.
Войдя в спальню, Билл молча указал Джейн на кресло.
— Пора тебе узнать правду о моем браке. — На лице мужчины не дрогнул ни один мускул.
— Правду? — Сердце девушки замерло. — Ты изменял Клавдии? — не могла поверить она.
Форстер молча смотрел на изумленную Джейн, но потом весело рассмеялся.
— Флавия хорошо постаралась! Я же предупреждал,
— Значит, все, что она сказала мне, откровенная ложь? — Впрочем, ее это не должно волновать. Ведь она не настоящая невеста Билла Форстера. И никогда ею не станет.
— А что именно наплела эта интриганка?
— Оказывается, у тебя был роман с Флавией, Билл, до того, как ты встретил Клавдию!
— Милостивый боже… Ничего подобного не было! Это больная фантазия исполненной злобы гарпии.
Джейн поверила Биллу. Зачем ему обманывать ее?
— Она сказала, что ты заигрывал с ней и после свадьбы.
— Господи, какая чушь! — Его красивое лицо исказила гримаса величайшего презрения. — Эта опытная сплетница умело обработала тебя!
— Скажи прямо, ты флиртовал с Флавией?
— Ну как бы поточнее сказать? Чтобы я увлекся этой коброй? Я еще не потерял к себе уважения!
— Но ты изменял Клавдии?
— Никогда! — Это короткое слово прозвучало с негодованием и болью. — Я не изменял жене, даже когда мне этого хотелось!
— Так значит, тебе все-таки хотелось? — Джейн была шокирована. Билл боготворил супругу, и все-таки ему хотелось изменить ей!
— Джейн… Я расскажу тебе про Клавдию все. Про наш так называемый счастливый брак.
— Билл, нужна ли вообще эта исповедь?
— Просто выслушай меня. Мне необходимо облегчить душу. Я любил жену. Это была любовь с первого взгляда — стоило мне только увидеть ее. Флавия хоть здесь не солгала. Клавдия была счастлива стать моей женой и поехать в Австралию.
— Ей хотелось жить в Австралии?
— Она обожала эту страну. Я представил жену друзьям, коллегам, знакомым, которых она поразила своей античной красотой. — В голосе Билла неожиданно послышались горькие интонации. — Клавдия тяготела к аристократам, к людям самого высокого полета. Не то чтобы я любил их избранное общество, но терпел ради нее. Я рад был видеть, что ею любуются, поклоняются. Чувствовал себя счастливым, потому что была счастлива она. Я был на седьмом небе, когда жена забеременела. — Билл тяжело вздохнул.
— Клавдия… не хотела детей?
— Мечтала! Настоящая итальянка просто жить не может без детей. — Но все-таки какая-то грусть в его голосе подсказывала ей, что он недоговаривает главного.
— Но она не хотела жертвовать ради детей своей свободой? — догадалась Джейн.
— Жена и не стала приносить ее в жертву, — печально прозвучал ответ Билла. — Через неделю после родов она уже закружилась в вихре светской жизни.
— Но ведь так трудно выкроить свободную минуту, когда у тебя на руках грудной младенец!
— За Барби ухаживали няни, за домом следила экономка. Супруга ни в чем не имела отказа, никогда не была привязана ни к дому, ни к ребенку. Я беспокоился о Барби, но любой намек на то, что Клавдия мало уделяет ей внимания, вызывал гнев или, что еще хуже, нечто похожее на мастерски разыгранную депрессию.
— У нее часто менялось настроение? — спросила Джейн с профессиональным интересом.
— Клавдия была переменчива как ветер. Сегодня она радуется жизни, а завтра делается мрачнее тучи. Это было ее неразгаданной тайной, поначалу интриговавшей меня. В хорошем настроении она казалась неотразимой: веселая, кокетливая, остроумная.
— Флавия говорила, что Клавдия была такой обворожительной, умеющей радоваться, что от ее присутствия у всех становилось светлее на душе.
— Когда была в ударе… О да! Она могла покорить кого угодно. Немногие знали ее дурные черты: нетерпимость, озлобленность, грубость, если, не дай бог, не добивалась своего. Когда же удовлетворялись ее самые невероятные желания, она опять расцветала, и никто не мог устоять перед ней. И я уступал ей во всем, надеясь, что это вернет мне ту очаровательную женщину-красавицу, на которой женился. А она лихорадочно искала разнообразных чувственных наслаждений. Но была холодна. Природа лишила ее дара любви. Для нее супружеская любовь стала искусной игрой.
Джейн с болью подумала о своей матери — она должна была испытывать то же самое, что и Билл, во время длительных отлучек мужа.
— Клавдия была похожа на торнадо… — Билл смотрел поверх Джейн затуманенным, невидящим взглядом. — Драматичная, жаждущая сильных впечатлений, желающая быть в центре внимания. Она не могла жить без флирта. Ее поклонники думали, что в постели Клавдия — чудо из чудес, но их ожидало разочарование. Наша личная жизнь, несмотря на то что я так сильно любил, была невыносимой. С каждым днем жена становилась все более раздражительной, эгоистичной, требовала от меня невозможного.
— Нелегко было ужиться с таким неуравновешенным и равнодушным человеком. — В голосе Джейн звучало искреннее сострадание. Что-то подсказывало ей, что она первая, кому Билл открыл свою трагедию.
— Жить с Клавдией было все равно, что сидеть на вулкане. Она расшатала мои нервы. После очередного приступа ярости жена довольно быстро приходила в себя, но я для нее был пустым местом. Однажды я сказал тебе, Джейн, что любил ее до безумия. Вернее было бы выразиться иначе. Она довела меня до безумия. Ради Барби я терпел все. Пытался делать вид, что все отлично, но мое притворство ничего не изменило. Семейная жизнь была похожа на ад.