Однажды летним днем
Шрифт:
– Майка тоже, – вздохнул он.
– Как – тоже?! Ты что, и с ней спал?
– Так получилось, – он пожал плечами.
– Как это так получилось?! – Глаза Виолетты запылали от ярости.
– Да очень просто! – начал раздражаться Филипп. – Отец в категоричной форме велел мне жениться! Сказал, что этот вопрос вообще не обсуждается!
– Ты же мог отказаться!
– И остаться без гроша?! Отец сказал, что если я не женюсь на Лоскутовой, то не получу от него и ломаного гроша!
– Но мы можем сами зарабатывать! – топнула ногой Виолетта.
– Сами? – он иронически усмехнулся. – Моя нянька мне когда-то говорила,
– А где сейчас твоя нянька? – тихо спросила Виолетта.
– На родину уехала.
– На родину? Она что, нерусская?
– Почему нерусская? – удивился Филипп. – Русская, вернее, украинка она.
– Понятно. Но как ты мог сразу же с Майкой?
– Я не нарочно, – начал оправдываться Окунев, – просто разругался с отцом, пошёл в ночной клуб, там Майку встретил, напился. Я даже не помню, как у нас всё это произошло. Но она вчера сказала мне, что беременна.
– А как же я?
– Срок у тебя ещё маленький, я деньги возьму у отца, и ты избавишься от ребёнка.
– Дебил!
– Сама ты дебилка! Если хочешь, рожай, я тебе алименты платить буду.
– Ненавижу! – закричала Виолетта. – Я всё равно сорву твою свадьбу! Вот увидишь!
– И не вздумай, – ответил он, – тебе же самой будет хуже. А мой отец никогда не отступает от задуманных планов.
– А ты знаешь, – неожиданно спросила Виолетта, – что в мае жениться нельзя?
– Это ещё почему? – удивился он.
– Всю жизнь маяться будете!
– Что ж, с деньгами и маяться приятнее, чем всю жизнь с голым задом от счастья прыгать, – усмехнулся он.
Если бы у Виолетты в этот момент было под рукой что-нибудь тяжёлое, она непременно ударила бы Филиппа прямо в лоб. Но у неё ничего не было, поэтому она только облила его взглядом, полным презрения, и ушла.
«Глупая девчонка», – думал Филипп, глядя ей вслед с некоторым сожалением. Она нравилась ему, ему было с ней хорошо. Но идти против воли отца он не мог и не хотел. Филипп вообще не был создан для того, чтобы идти против течения. Ему хотелось только комфорта и удовольствий. Предстоящая женитьба на Лоскутовой, мягко говоря, не особо радовала его. Майя вообще была не в его вкусе. Ему не нравилась её внешность, он даже не мог представить свою супружескую жизнь с ней. Но ведь у них уже что-то было… Правда, он тогда был пьян до такой степени, что мог бы, наверное, переспать и с бегемотихой. Не нравилось Филиппу в Майе и то, что, по его представлению, она не была умна. Хотя он и сам не семи пядей во лбу. «Ладно, – думал он, – стерпится – слюбится». Угрозу Виолетты сорвать их с Майкой свадьбу он, конечно, не воспринял всерьёз. И поэтому буквально остолбенел, впрочем, как и все присутствующие на торжестве, когда в зал вошла девушка в траурном гипюровом платье, в чёрной фате и с букетом темных лилий в руках. Она прямиком направилась к невесте и произнесла леденящим душу шёпотом, но так, что слышали все, кто стоял рядом:
– Счастья я тебе, Майя, не желаю! Пусть жизнь преподаст тебе урок! И навсегда отучит воровать чужих женихов!
– Я никого не воровала, – отозвалась невеста слабеющим голосом. Лицо её при этом по цвету сравнялось с белизной её подвенечного платья. А потом она и вовсе упала в обморок.
И тут только гости ожили и стали кричать:
– Хватайте её! Хулиганка! Террористка!
Виолетту, а это была она, схватили, вызвали полицию, был составлен документ о её задержании, и полицейский автомобиль увёз её в отделение.
Окунев-старший первым делом набросился на охранников, зачем они пропустили во Дворец бракосочетания девушку в чёрном.
– Сколько вам заплатили? – орал Окунев-старший, брызгая слюной из перекошенного от злости рта.
Охранники оправдывались, разводили руками, говорили, что они никого в чёрном, кроме жениха, не пропускали. Ситуация разъяснилась, когда возле одной из колонн обнаружился длинный плащ с капюшоном – пыльник кремового цвета. Все поняли, что девушка вошла именно в нём, а потом, сбросив маскировку, направилась к невесте.
Возле Майи суетился врач. Она умоляла отца отложить свадьбу, тем более что врач подтвердил, что стресс ей теперь ни к чему, существует угроза выкидыша. Но отцы жениха и невесты, посовещавшись, решили свадьбу не отменять. Они были уверены, что Майя девушка молодая, крепкая, выдюжит. Молодых расписали, и все отправились в ресторан, который сняли родители молодых. Гулять предполагалось до утра и весь следующий день.
Но в шесть часов вечера невеста повторно упала в обморок, и её увезли в больницу. Жених провёл первую брачную ночь наедине с бутылкой коньяка. Сидеть в коридоре возле палаты невесты он не захотел. Отца Майи Лоскутовой там тоже не было, впрочем, как и матери. Родители молодых вместе с гостями праздновали бракосочетание своих детей.
Невеста вышла из больницы через неделю. Чувствовала она себя всё ещё не очень хорошо, и свадебное путешествие было решено отложить на год.
Подполковник, как и обещал, отпустил Виолетту, хотя над ним и нависла угроза неприятностей. Но, к счастью, Лоскутов не вспомнил об обидчице своей дочери и не стал интересоваться её судьбой. Скорее всего, и банкир, и владелец супермаркета опасались раздувания скандала и широкого освещения его в местной прессе. Не дай бог, в процессе поднявшейся шумихи выплывет нечто совсем уж неудобоваримое из всего того, что имелось в их прошлом.
Начальник отделения перед тем, как отпустить Виолетту, по-отечески пожурил её, укорил за то, что она довела невесту до больницы.
Виолетта шмыгала носом и неустанно повторяла:
– А зачем она увела у меня жениха? А зачем она спала с моим Филиппом?
– Так ведь твой Филипп не бык на верёвочке, чтобы его уводили. Значит, он сам захотел уйти! – не выдержал Пётр Иванович, стукнул кулаком по столу.
– Ничего он не хотел! Его папашка пинками в стойло загнал!
– Так вот с папашкой бы и выясняла отношения! – вырвалось машинально у подполковника, но он тут же опомнился, сплюнул через плечо и грозным голосом произнёс: – Послушайте, барышня! Выбросьте из головы все ваши глупости! И учтите, если бы не ваша тётя!
– Какая тётя? – захлопала золотистыми ресницами Виолетта.
– Леокадия Львовна!
– Она не тётя, а бабушка, – поправила его Виолетта.
«Всем бы такую бабушку!» – мечтательно подумал начальник отделения, а на несносную девчонку сердито прикрикнул:
– Такая женщина не может быть бабушкой!
Виолетта прыснула со смеха, и Пётр Иванович погрозил ей пальцем, а потом сказал:
– Немедленно выметайтесь, барышня, вон! И чтобы глаза мои вас больше не видели!
Девушка не заставила себя ждать и опрометью кинулась к двери, но голос подполковника её остановил: