Однажды на Небе. Наши дни
Шрифт:
Очень жаль! Тем более, что на Земле все сейчас такие образованные, и легко и быстро могут узнать все подробности об этом. А отвергая истинные желания своей души, отвергая доброту и любовь, искренность и бескорыстность люди тем самым отвергают и Отца. Ведь мир, в котором правят только деньги без любви - это уже совсем не Его мир. И об этом Его Сын тоже много раз говорил им.
Отец вновь посмотрел на своих подводных романтиков. Да, вот так по одной, по несколько, спасает Он сегодня высокие и чистые человеческие души на этой земле. И обязательно спасет всех! Главное, чтобы они не отворачивались от Него и всегда бы тянулись к Нему.
* * *
Дальше стоял шкаф. Вся мебель в каютах надежно крепилась к полу или стенам крючками по причине постоянной качки, поэтому шкаф так и остался стоять на своем месте. Все его ящики тоже были закрыты на крючки. Джош ножом попробовал приподнять один из крючков и у него это получилось. Однако его попытка выдвинуть сам ящик не увенчалась успехом - здесь требовался более серьезный инструмент. Друзья же запланировали на это погружение лишь поверхностный осмотр каюты, с открыванием всего того, что легко открывается.
Сделав пару кадров на фотоаппарат со вспышкой, Джош начал светить фонарем дальше. После шкафа стоял большой стол. Видно за ним капитан сидел над морскими картами, рассчитывал маршрут корабля или просто читал интересную книгу. Здесь же, скорее всего, он и обедал.
Сразу за столом в углу каюты стояло кресло. Вполне возможно, когда-то оно имело красивую обивку, но теперь под слоем ила это понять было уже очень трудно.
«А вот здесь, наверное, капитан любил покурить свою трубку!», - подумал Джош.
– «Интересно, а попугай при этом улетал с его плеча или честно продолжал сидеть на нем»?
Дальше шла стена с небольшими оконцами, несколько стекол из которых были до сих пор целы. Возле следующего угла каюты Джоша уже ждал Майк. Луч света от его фонаря неподвижно светил в одну точку. Джошу достаточно было одного взгляда туда, чтобы сердце у него учащенно забилось. Сундук!
В углу комнаты, у изголовья кровати капитана стоял настоящий деревянный сундук, окованный тремя полосами железа. Хорошая новость для наших дайверов была в том, что замок на нем был цел и невредим. Следовательно, капитан ничего не успел взять из него до крушения корабля.
Майк и Джош обменялись между собой условными знаками и решили попробовать сдвинуть этот сундук с места, предварительно отстегнув все его крючки. Через пять минут они, тяжело дыша, остановились на отдых. Сундук видно так хорошо прирос к полу, что ни за что не хотел покидать свое место.
Отдыхая, друзья осмотрели кровать капитана. Она была не слишком широкой, но опытный капитан видно не сильно боялся упасть с нее во время штормов. «А может быть, он привязывал себя в такие моменты веревкой», – подумал Майк, который об этом где-то читал.
Друзья продолжали светить фонарями в разные стороны, выискивая интересные детали вокруг. Вдруг фонарь Майка замер на каком-то выступе на стене рядом с изголовьем кровати капитана. Майк протянул руку и провел ею по этому предмету. После этого он снял перчатку и аккуратно продолжал счищать пыль с этого выступа. Вскоре взору друзей уже хорошо был виден крест с распятьем на нем. Видно капитан был верующим человеком.
Сундук впритирку прошел в дверной проем и вскоре друзья уже надежно обвязывали его веревкой. После этого Майк и Джош вновь вернулись в каюту капитана и закончили ее осмотр.
В оставшейся ее части, следом за кроватью стоял комод с большими выдвижными ящиками, тоже закрытыми на крючки. Возможно, капитан хранил здесь одежду, какие-то вещи или навигационные приборы. В последнем углу каюты, перед выходом, к полу была прикреплена большая лавка. Похоже, что, капитан снимал на ней свою обувь, а может быть здесь сидели те, с кем он хотел переговорить с глазу на глаз. На этом первый осмотр каюты капитана был завершен, и друзья приготовились к всплытию и поднятию сундука на борт катамарана.
«Надо будет обязательно сфотографировать лица Боба и Егора, когда они увидит сундук!» - весело подумал при этом Джош.
* * *
Марк и Марта Шульц сидели на веранде уютного мальдивского ресторанчика и любовались морем и облачками не небе. Ресторан был построен на сваях коралловой отмели так, что его посетители могли удобно спускаться в воду по лестнице, чтобы посмотреть там на рыбок или просто поплавать.
Иногда гости бросали в воду кусочки хлеба, к которым сразу же приплывали стаи разноцветных рыб. Марк смотрел то на море, то на рыб, то на счастливую жену, и тоже расслабленно улыбался. Уже ровно неделю они жили на этом острове. Каждое утро супруги подолгу плавали с маской над коралловыми садами, гуляли по мягкому морскому песку вокруг острова, а иногда брали напрокат байдарку. После ужина, когда вокруг становилось уже темно, они любили выходить на хорошо освещенный причал и смотреть с него на ночной морской мир, который выплывал к свету. Там были и большие скаты и другая живность, а пару раз сюда даже приплывала небольшая манта.
Марк отпил свой сок. Странно, но почему-то в последние дни он совсем не вспоминал о своих делах и работе. Было такое ощущение, что вот этих пестрых рыбешек, моря и солнца было вполне достаточно для счастья в жизни. Ему больше ничего сейчас не хотелось.
Иногда его даже пугал такой контраст с его привычной жизнью, но в эти минуты Марк честно прислушивался к себе и понимал, что ему сейчас действительно очень хорошо и уютно. Было только очень необычно, что для всего этого счастья ничего особенно не требовалось, ни огромных денег, ни бесконечных бизнес-проектов, ни чего-то еще, без чего он не мог обходиться дома.
Марта взяла свою маску и, улыбнувшись мужу, пошла в воду к рыбкам. Марк, смеясь, стал бросать кусочки хлеба совсем рядом с ней. В результате вокруг жены скоро образовалось целое бурлящее «джакузи» из мелких рыб. Марта в воде восторженно щелкала своим фотоаппаратом.
«Почему же нам дома не удается быть всегда такими же радостными и счастливыми»? – задумчиво размышлял Марк. – «Там у нас все время находятся какие-то бесконечные дела и заботы. Даже в местный парк-то сходить погулять и то у нас только пару раз в год получается. Странно…»