Шрифт:
***
Красивые пестрые билеты на вечеринки и лаконичные приглашения на банкеты, в надушенных конвертах и без оных, совсем свежие и слегка помятые, привычно сменяли друг друга на резном стеклянном столике в гостиной.
А как иначе? Ведь на его белоснежном, шелковом теле, ниточка к ниточке, уложенная аккуратными стежками, красовалась золотая монограмма. И хотя вся жизнь Носового Платочка, без остатка умещалась внутри маленького кармашка костюма, сшитого на заказ лучшим итальянским мастером, Платочек был безумно счастлив.
Ему невероятно нравилось выходить в свет. Нравилось волшебное сочетание оживления и размеренности, поражал блеск высшего общества, к коему он причислял и себя. Иногда он даже крепко зажмуривался, чтобы искорки счастья не выскочили из глаз и не натворили бед.
Но больше всего Платочек любил ночной город. Он мог бы часами любоваться звездным небом, сиянием неоновых вывесок и мерцающими окнами домов, подобно тонким ручейкам, стекающими с холма. Особенно в дождь! Когда каждая капля, отражая огни, наполнялась россыпью драгоценных камней.
Этот вечер не был обычным. Сегодня Платочек впервые в жизни шел на церемонию награждения какой-то очень важной премии. Его человек больше обычного крутился у зеркала, примерял то одни то другие блестящие запонки, укладывал волосы в идеальную прическу, выбирал дорогие часы. А Платочек молча наблюдал с нетерпеливым восторгом в предвкушении грандиозного праздника. Но, конечно же, не скакал как ребенок по гардеробной взвизгивая от счастья, а невозмутимо ждал своей очереди, как и подобает джентльмену, удостоенному золотой монограммы.
На улице снова шел дождь, именно такой, теплый, спокойный и ласковый, самый любимый. Платочек привычно высунулся из кармана чуть больше положенного, чтобы всей грудью вдохнуть аромат горячего лета с едва уловимым оттенком влажного ветерка. Конечно же потом он вернется на место, строго по этикету… Но сейчас… сейчас… Ах, как же прекрасен переливающийся всеми красками ночной город! И дождь.
Внезапно в глазах Носового Платочка потемнело, закружилась голова, и то ли все вокруг взорвалось, то ли где-то внутри. Отчетливо послышался оглушительный хлопок. Никогда прежде такого не случалось и, если бы кто-то попросил описать произошедшее, он бы не смог. Бац! Хлоп! Еще раз Хлоп! Сердечко замерло. Шок! Оцепенение… Неспешно сползающая пелена и два огромных таращащихся в упор изумрудных глаза. Вот как это было.
Конец ознакомительного фрагмента.